Ты посягнул на мое. Эти земли по праву
Мне после мужа достались, царице Томирис,
Я массагетами, саками, скифами правлю.
Хочешь, чтоб и они тебе все покорились?
Ты, развращенный любовью наложниц несметных,
Мне предложенье прислал и позвал меня в жены,
И без сомнения ждал обещаний ответных.
Слышал когда-нибудь скифской женщины стоны?
Нет в них отчаянья, только угроза волчицы.
В нашей крови амазонки свой гнев затаили,
Отблеск побед Арианта плавится в лицах.
Вольные воды в скифских глазницах застыли...
В спальню любимая рысь пробралася пораньше,
Зубы оскалив, пророча, судьбу прорычала:
"Рр-усь, Рр-усколань..." И в испуге забилась подальше,
Из темноты глазами сверкнув одичало.
Жду тебя, Кир, с нетерпеньем. Твоею же кровью
Я напою тебя вволю, до самого донца.
В землях моих ты упьешься сладкой любовью,
Хоть ненасытен. Клянусь я Божественным Солнцем!
Вот заштопаю рубаху
И опять пойду к плите.
Суп - на стол, себя - на плаху
Подковырок о еде.
Ладно, муж ты мой суровый,
Ешь скорей. Я все стерплю.
Ждет меня заказчик новый:
Сыну что-нибудь слеплю.
То ли чайник колобродит,
Не дает покоя звон,
То ль певун-комар выводит:
"А-ма-з-зон...".
Амазонки, амазонки,
Стрелы звонки, цель близка.
Поединки, войны, гонки,
Шрам у правого виска.
Дротик свистнет, враг повиснет,
Голова его - трофей.
Пусть ремень покрепче стиснет,
И коню на шею вей.*
Три трофея, и награда -
Дни любви, как дни побед.
Только много их не надо:
Лучше битвы дела нет.
Амазонки, амазонки,
Стрелы звонки, цель близка.
Поединки, войны, гонки,
Стирка, веник и тоска.
То ли чайник колобродит,
Не дает покоя звон,
То ль певун-комар выводит:
"А-ма-з-зон...".
* Амазонки не вступали в брак, пока не убивали трех врагов,
головы которых прикручивали к шее лошади.
Ты, Одиссей, людские сердца растревожил.
Рядом с Еленой лилейнораменной стоишь, возвышаясь.
Богам ненавистный, ты годы в скитаниях прожил,
А память людская тебя наградила бессмертьем.
О, муж многоумный, как же случилось такое?
По волнам времен быстротечных, будто по морю,
Плывет твой корабль многовеслый, лишая покоя,
К земле каменистой стремясь, что Итакой звалася.
И дрогнет вдруг сердце того, кто корабль твой увидит,
И вспомнит свои расставанья, которые часто
Навек разлучали. Ну, кто же из смертных предвидит,
Что Мойры задумали? Нам ли тягаться с судьбою?
Но сын благородный Лаэрта отвергнул забвенье,