Потом имперцы выстроили этот штаб, куда переехали и
вербовщики. А ещё потом настал день, когда к этим дубовым с бронзой
дверям подошёл и я.
В тот день…
…Внутренние стеклянные створки разъехались, пропуская
меня за КПП. Давным-давно уже не стоит здесь на посту штурмовик.
Пост упразднили за ненадобностью. Никто больше ничего не швырял в
окна. Всем надоело. Любая забава приедается…
Имперцы ввели круглосуточные патрули. Правда, патрули
эти, насколько я мог понять, в основном занимались проверкой
увольнительных у имперских солдат, чем как-то следили за нами,
новокрымчанами.
Внутри было пусто и прохладно. Как и положено,
красовался на стене Орел-с-Венком-и-Солнцем; а между окон, над
чистыми столами – нет, никаких кричащих плакатов, никаких
«взвейтесь!» да «развейтесь!» – только голографии: военная техника,
танки, корабли, штурмовики, бомбардировщики. Не на параде, отнюдь.
В бою. Некоторые так и вовсе даже подбитые.
…Танки, завалившиеся в кюветы, расплескавшие вокруг
себя землю штурмовики… правда, их неизбежно окружала (и в гораздо
большем числе) сожжённая техника врага.
Один снимок так и назывался: «Погибаю, но не сдаюсь!»
Подпись, словно нарочно, сделана была на русском, а не на
общеимперском, в основе которого, как известно, лежали английский и
немецкий языки.
Тяжёлый «PzKw-VII» застыл, высоко задрав хобот пушки.
В броневых плитах я насчитал двенадцать сквозных пробоин, машину
расстреливали чуть ли не в упор, когда не осталось даже и следа от
силового щита и активной брони. Гусеницы исчезли, сметённые
взрывами, опорные катки сорвало с осей и разбросало по сторонам,
борта покрыты жирной копотью. Несмотря на это, «панцеркампфваген»
так и не взорвался. А вокруг него, чуть впереди и дальше, застыло
никак не меньше двух десятков чужих машин – разорванных чуть ли не
напополам прямыми попаданиями шестидюймовых оперённых снарядов и
ракет «королевского тигра».
Снимок был хорош. Даже в гибели «тигр» казался
величественным и грозным. И невольно думалось – что уж если
погибать, то именно так, за рычагами боевой машины, когда вокруг
догорают остатки чужих.
Вербовщики поворачивали дело так, словно они даже и
не лгут. Да, у нас погибают. Но смотрите все, как у нас погибают!..
Достойный мужчины, воина финал. Ты сделал всё, что мог. Кто сможет
– пусть сделает больше.