– Ты на самом деле хороший рекрут, – сказал он,
пристально глядя мне в глаза. – Ты хороший рекрут, так не становись
же плохим шпионом.
* * *
ШИФРОВКА 1
Салим – Баклану.
Прибыл. Устроился. Салим.
ШИФРОВКА 2
Баклан – Салиму.
Ничего не предпринимать вплоть до специального
указания.
Искать контакты в верхах. Баклан.
Сказать, что в казарме меня не любили, – значит
ничего не сказать. Не просто не любили – тихо ненавидели. За что? –
за всё. Что мог отжаться от пола пятьдесят раз и не запыхаться,
сделать «подъём переворотом» тридцать раз, когда у остальных
едва-едва два-три раза получалось. Что ни разу не запутался в
последовательности сборки-разборки штурмовой винтовки и на
стрельбах выбивал девяносто очков из ста с предельной дистанции. Я
старался не терять бдительности. «Тёмная» – дело такое, что и
чемпион мира по рукопашному бою не справится. А я, само собой,
чемпионом не был.
В учебной роте «Танненберга» было пять взводов. По
пятьдесят пять рекрутов в каждом. Пятьдесят пять рекрутов,
штабс-вахмистр и просто вахмистр, его заместитель. Во взводе – пять
отделений, по десять человек, и одиннадцатый – командир. Ефрейтор.
Из рекрутов. Получающий пятнадцатипроцентную надбавку к окладу
жалованья и имеющий право на два дополнительных дня отпуска.
Достаточно много, чтобы к этому стремиться.
Когда я только оказался в «Танненберге», меня удивило
полное отсутствие «истинных арийцев» среди рядовых нашего взвода, в
то время как офицерские списки кишмя кишели фонами и баронами. Я
оказался не прав. Четыре других взвода наполовину состояли из
имперцев, как мы привыкли их называть.
Большинство – тоже фоны. Так они начинали службу. Я с
удивлением узнал, что без двух лет солдатчины даже самого
разбаронистого барона не примут ни в одно военное училище. Но
хватало и просто парней «стержневой нации», как их официально
именовали имперские справочники. Эти явно готовились в клаусы-марии
пферц… то бишь в вахмистры. Так что выделялся только наш взвод. И,
само собой, вечно оказывался в хвосте по всем показателям.
Светловолосые и сероглазые имперцы, фоны и не-фоны, как выяснилось,
не ботфортом трюфеля хлебают. Из всего нашего взвода с ними
потягался бы один я да ещё пара-тройка ребят, по происхождению
вроде б не то чехов, не то поляков – они и сами не знали. Но меня,
само собой, терпеть не могли. И все обиды, причиненные их странам –
когда на Земле ещё были страны – моей Россией, – помнили наизусть.
И охотно перечисляли. По поводу и без повода. Остальные в нашем
взводе – недокормыши-китайцы, другие из Азии – ещё «не набрали
мышцу», как говаривал герр штабс-вахмистр.