Я бы хотел оказаться там. В аду и грохоте
столкнувшихся танковых лавин. Пятая гвардейская танковая армия,
устремившаяся в самоубийственную атаку, – без малого две пятых
машин (тридцать девять процентов, если быть точным) в её боевых
порядках составляли лёгкие «Т-70», не представлявшие практически
никакой угрозы для тяжёлых «тигров», «пантер» и «Т-IV» – кроме как
с дистанции пистолетного выстрела.
…Численность танков в танковых корпусах 5-й
гвардейской танковой армии на 11 июля:
18-й танковый корпус: «Черчилль» – 21; «Т-34» – 103,
«Т-60» и «Т-70» – 63;
29-й танковый корпус: «КВ» – 1, «Т-34» – 130, «Т-60»
и «Т-70» – 85; «СУ-76» – 9; «СУ-122» – 12…
233 «тридцатьчетвёрки» и 148 лёгких танков,
бесполезных даже в ближнем бою…
Там умирали мои предки. На скверных
«тридцатьчетвёрках» с ещё более скверной оптикой – против
первоклассных боевых машин Рейха, поражавших русские танки с двух
километров – против жалких пятисот метров, с которых пушка «Т-34»
ещё могла осилить немецкую броню.
Пятая гвардейская потеряла в том бою три четверти
своих танков. Но задачу она выполнила. Рейх не прошёл в Прохоровку.
И пусть тот же Гланц задним числом теперь уверяет, что танковый
корпус СС «и не собирался наступать». Пусть. Я знаю
правду.
Чай быстро кончился в кружке. Как хорошо, когда можно
просто протянуть руку за чайником и…
– Рус! – негромко окликнула меня Гилви.
Я повернулся. И не то чтобы обомлел – не мальчик,
слава богу. Но что изрядно удивился – это точно.
Она стояла в дверном проёме. Как сказал бы
какой-нибудь литератор – полуобнажённая. Хотя я сам предпочитаю
более простое «полуголая». Во всех обязательных к ношению
«подружками» подвязочках, чулочках и прочих деталях женского
нижнего туалета, названиями коих я никогда не интересовался.
Далька, например, и лифчика-то отродясь не носила.
Очевидно, Гилви, в свою очередь, как и dame
гауптманн, следовала каким-нибудь методичкам Академии Военной
Психологии.
Наверное, всё это должно очень сильно возбуждать. Не
знаю, может быть, я ненормальный – с точки зрения методичек. У меня
лично всё это вызывает чувство стыда с поджиманием пальцев в
ботинках.
– Красивая? Нравлюсь? – осведомилась она, кокетливо
выгибаясь. – Может, всё-таки отложишь книжку и перейдём к несколько
более весёлым занятиям?
– Гилви, – осторожно сказал я, не закрывая книгу. –
Прости, пожалуйста, зачем тебе это надо? Прошлый раз всё было
хорошо. И тебе, и мне. Зачем всё это… представление? Можно
подумать, ты от желания умираешь. Господи, Гилви, я же знаю – у
тебя тяжёлая, выматывающая работа. Работа, а не удовольствие.
Удовольствия от очередного рекрута в твоей постели ты не получаешь.
Совсем даже напротив. По-моему, радоваться надо, что мне от тебя
ничего не нужно.