– Сказали, что это невозможно, господин
вахмистр.
– Ничего другого от этих дармоедов я и не ожидал.
Ладно, ефрейтор, можешь идти к своим. Я передам своё мнение
господину лейтенанту… и оно будет положительным.
– Рад стараться, господин старший…
– Не тянись, ефрейтор. Мы в поле, а не на плацу. Вы
неплохо прошли. Парня твоего, конечно, жаль. Хороший десантник бы
вышел. Признаться, я бы предпочёл на его месте видеть Селезня. Всё
равно от него никакого толку.
– Осмелюсь доложить, господин вахмистр, рядовой
Росдвокрак хороший и старательный солдат! Он не
опозорит…
– Защищаешь своих, ефрейтор? Правильно делаешь,
только на твоём бы месте я списал бы Раздвакряка в стройбат. В этот
раз из-за него никто не погиб по чистой случайности. Не знаю, долго
ли продлится такое везение.
Я ничего не ответил. Вытянулся в струнку, откозырял и
спросил разрешения идти.
– Давай-давай, – хмуро кивнул вахмистр. – И прочисти
Мумбе мозги. Этой ночью, я чувствую, нам спать не
придётся.
О, как он был прав!..
Я пошёл к своим ребятам. Благодаря усилиям медиков
держались они неплохо. Даже Селезень перестал ныть и
стонать.
Тело Кеоса, запаянное в чёрный пластик, заполненный
инертным газом, подлежало теперь отправке на Новый Крым. Имперский
десант вообще и «Танненберг» в частности очень заботились о том,
чтобы ни один погибший не остался на поле боя. И чтобы потом он был
со всеми почестями похоронен. По обычаю многих армий ещё старого
мира, когда существовали различные страны и ещё была настоящая
Россия, погибшему посмертно присвоили внеочередное воинское звание.
Кеос отправлялся в мир иной старшим вахмистром. Его перебросили аж
сразу через две ступеньки – ефрейтора и просто вахмистра. В смерти
он сравнялся с самим господином Клаусом-Марией. С образцом, так
сказать, имперского служаки и солдата…
А поскольку Кеос погиб, со всего разбега влетев в
ждущие коричневые объятия, дело оказалось представлено так, будто
бы он прикрыл собой непосредственного командира, то есть меня, и
вышестоящего начальника, то есть господина старшего вахмистра. За
такое дело полагался солдатский Железный крест четвёртой степени,
но с дубовыми листьями. Армейские острословы прозвали эту награду
«терновым очком».
Посмертно Кеосу вручили этот самый крест. Теперь его
семья, если только она у него была, получала права на двойную
пенсию. А его имя будет высечено на громадной мраморной плите, где
скрупулёзный «Танненберг» отмечает всех погибших в своих рядах и
всех награждённых. Надо сказать, что список отмеченных посмертно
устрашающе и деморализующе длинён. Но это было уже позже, много
позже.