С каким наслаждением перевешал бы
я всех политиков, не будь это политической акцией!
Великий Нгуен
Но знаешь ли, чем сильны мы,
Басманов?
Не войском, нет, не польскою
подмогой,
А мнением: да! мнением
народным.
Александр Пушкин
Глава 1. АНЧУТКА,
возраст неизвестен, беженец
А вот любопытно, жилось ли
когда-нибудь сладко русскому домовому? Ой, нет... Разве что до
Крещения Руси, но о тех замшелых временах никто уже и не помнит —
столько даже домовые не живут.
При царе попы зверствовали: нагрянет
гривастый с кадилом, всю избу ладаном отравит, углы святой водой
пометит — из вредности, а от неё шёрстка портится и сила
пропадает... Спасибо советской власти: постреляли извергов,
посажали, а те, что убереглись, тихие стали, безвредные.
Ну, думали, заживём... Куда там! При
Луначарском-то оно вроде бы и ничего было, а вот как передали всю
нечистую силу из Наркомпроса в НКВД — мать моя кикимора! Такое
началось! До сих пор совестно: хозяев, бывало, сдавать
приходилось.
Ничего, перетерпели, обвыклись. Опять
же оттепель подкатила хрущёвская. Чем не жизнь? Главное: от
календарика отрывного по красным дням держись подальше и под
пионерский салют как-нибудь там случайно не влети... Ох, люди,
люди! И надо же им было опять всё вверх дном перепрокинуть! Зла не
хватает...
Анчутка заставил себя отвлечься от
скорбных раздумий — и огляделся. Кругом сиял разлив. Вода и суша
лежали, можно сказать, на одном уровне, так что оставалось лишь
гадать, почему вон тот участок затоплен, а этот, к примеру,
нет.
А ведь придётся возвращаться — явно
забрёл не туда: вода с трёх сторон, брода не видать, мостка — тем
более. Умей Анчутка плавать... Но плавать Анчутка не умел. Как и
всякий порядочный домовой, об этой таинственной способности он и
думать не мог без содрогания.
Тихонько вздохнул и заковылял
обратно. Привыкши к плоским поверхностям людских жилищ, Анчутка
горестно дивился почве, через каждые пять шагов обязательно
подстраивающей какую-нибудь каверзу: то рытвину подложит, то
хворостину...
Вообще дикая природа вела себя
враждебно и насмешливо.
Вдобавок выяснилось, что вне
человеческого жилья нехитрое Анчуткино колдовство полностью
утрачивает силу: невидимкой — и то не пройдёшь. Он понял это ещё в
черте города, когда, пробираясь через кустарники, услышал
изумлённый мальчишеский возглас:
