Николай пришёл поздно, так поздно,
что я уже успела не только выспаться, но и проголодаться. Как
назло, в комнату просачивались необычайно вкусные запахи — то ли
квартирная хозяйка с полной ответственностью относилась к питанию
постояльца, то ли готовила для своей семьи, а бедный Хомяков
питался где-нибудь на службе, страдая от аппетитных ароматов так
же, как сейчас я.
Расчувствоваться я не успела,
поскольку наконец услышала его голос. Но в свою комнату Николай
подниматься не торопился, о чём-то говорил с женщиной внизу. О чём
— я даже не слушала, лихорадочно заметавшись по комнате, поскольку
внезапно сообразила, что понятия не имею, что ему говорить. И как
вообще его встречать.
«Привет, милый, это я». И лапами ему
глаза закрыть, чтобы догадывался, кто именно эта я. Да, звериная
форма несколько ограничивает. Но не принимать же человеческую? На
мне ровным счётом ничего нет. А голой его встречать несколько…
Скажем так, преждевременно. Но тут мне на глаза попался приземистый
шифоньер с зеркалом. Можно же было позаимствовать что-нибудь из
одежды Николая? Или нельзя?
Я поняла, что меня пугает. Не то, что
Николай не согласится помогать. Нет, я как раз была уверена, что в
помощи он не откажет. А вот то, что он вдруг скажет: «Простите,
Елизавета Дмитриевна, но теперь в моём сердце и в моих мыслях Ольга
Александровна», — вот это страшило по-настоящему, мешало надеть
что-то из хомяковских вещей и встречать его так, чтобы он видел во
мне не оборотня, но девушку.
И всё же я почти решилась, когда
разговор внизу прекратился и послышались торопливые шаги, наверняка
хомяковские. Брать что-то из шкафа было поздно, и я просто застыла,
уповая на отвод глаз. Сейчас увижу — и сразу пойму. Всё пойму…
Додумать, что «всё», я не успела.
Николай распахнул дверь резко, столь же резко её захлопнул и застыл
на пороге. Настороженно так застыл. Я проследила направленность его
взгляда: моё уютное гнёздышко на кровати лучше любых слов говорило,
что кто-то там повалялся.
— Лиза? — неуверенно сказал Николай и
тут же уверенно: — Лиза, я знаю, что вы тут.
Но я снимать полог не торопилась.
Знает он, как же. Может, я повалялась на кровати и убежала. Или не
я, а Ольга Александровна. Или вообще… Волков. Да, точно, Волков,
чтобы понять, как к нему относится Хомяков. Точнее, ко мне. Или к
нему. В конце концов, это личное дело Волкова, кем и с какой целью
он интересуется. Я в его дела не лезу и вообще хочу быть как можно
дальше.
