Прочитав очередной протокол допроса, я бросил лист на стол, откуда его тут же забрал Ушаков и весьма педантично подколол в папку к остальным протоколам, которые он подавал мне строго по порядку. Хотя порядок этот был известен ему одному, мне же было всё равно, в какой последовательности читать откровения, добытые мастерами Тайной канцелярии. Они умели такие тайные помыслы добыть, что иные исповедники свои требники бы изгрызли от зависти, если бы узнали.
Ещё раз посмотрев на папку, я не удержался и усмехнулся. Это было предсказуемо, что Ушаков начнёт модернизировать свои любимые папки, доводя их постепенно до совершенства.
Как нетрудно было предположить, Юдин начал вовсю экспериментировать, только не с папками, а с бумагой, с помощью химиков моей экспериментальной мануфактуры. Старался он добиться самого различного качества, чтобы получить на выходе продукт, которого при тех же затратах будет как можно больше. Потому что от этого напрямую зависело количество листов в его детище, а также размер тиража. И последнее, если честно, уже пора было увеличивать. Особенно, учитывая популярность первой Российской газеты за рубежом.
Так получилось, что я постоянно забывал о повышении тиража – я не могу помнить абсолютно всё. Беспокоить же меня насчёт таких мелочей пока не решались, списывая мою забывчивость на потребность в экономии. И это несмотря на то, что газета уже давно перешла на самоокупаемость и вот-вот начнёт приносить прибыль.
Репнин исправно притаскивал образцы того, что у них в итоге получилось, я кивал, показывая, что всё прекрасно, и благополучно забывал, зачем Юдин так изгаляется.
Сделано было предостаточно, вот только до готовых изделий пока не додумались. Но я считаю, что это только дело времени, когда до них, наконец-то, дойдёт, что можно сразу соединить несколько листов не самого высокого качества, но и не задействованных в создании газеты, скрепив их чем угодно, и получить самую обычную тетрадь, весьма удобную для ведения записей повседневных. Ну а там и до ручки недалеко, которой можно писать хоть на ходу, не таская с собой чернильницу. Уж для журналиста это первейшая вещь на самом деле, потому что диктофон ещё очень нескоро изобретут.
Обо всём этом я думал, наблюдая, как аккуратно крепится лист в папке и достаётся следующий, чтобы быть переданным мне для ознакомления. А я готов был на что угодно, лишь бы избежать решения этой проблемы, на которую я просто не знал, как реагировать. Хотелось залезть под стол и заканючить: «Ну а что сразу я? Сами решайте свои вопросы!»
