1
Как давно же я здесь не был!
Большая карета, называемая дормез, неспешно катилась по ровной
польской дороге, чуть покачиваясь на рессорах. Колёса ещё
деревянные, до изобретения резинового хода пройдут десятилетия, но
трясло не слишком. В прошлой моей жизни, когда приходилось
рассекать на другой карете – «скорой помощи» марки УАЗ – по дальним
деревням около Могилёва, на ухабах порой подбрасывало гораздо
чувствительнее. Носились там, конечно, раз в десять быстрее, чем в
начале девятнадцатого века, что порой заканчивалось страшными
авариями. В одну из них попал и я, вероятнее всего – погиб,
неожиданно для себя очнувшись в 1812 году, в разгар войны с
Наполеоном.
С тех пор прошло четырнадцать лет, но до сих пор иногда
побаливает штыковая рана. Её мне нанёс не французский солдат и не
польский шляхтич, а полоумный русский гвардеец. Метил в меня,
сводил счёты, потому что некая дама предпочла не его. Но сзади
стоял государь император Александр I. Выходит, его я закрыл своим
телом. Возведённый за спасение царя в графское достоинство, а
впоследствии получивший из его рук генеральский чин, не ропщу на
судьбу, вряд ли бы в белорусской службе «хуткай дапамогi» (скорой
помощи) сделал бы столь головокружительную карьеру.
Та же судьба подкидывает порой удивительные совпадения: сидевший
передо мной граф Александр Павлович Строганов был сыном
генерал-лейтенанта Павла Александровича Строганова, под началом
которого как раз и служил проткнувший меня ублюдок.
- Александр Павлович, позвольте полюбопытствовать, вам воевать
не пришлось?
Мой спутник смутился. Не удивительно, если молодость пришлась на
время славных битв, им пропущенных. Зная о моих регалиях, он
чувствовал себя не в своей тарелке.
- Увы, Платон Сергеевич, к французскому нашествию мне только
семнадцать исполнилось. Испросился в армию позже, отец
препятствовал всячески – мол, я единственный наследник фамилии, у
меня сплошь сёстры, прервётся род по мужской линии. После, стыдно
сказать, определил меня в дивизию под своим командованием. Да
только не воевали мы, а как Франция капитулировала, вошли в Париж
победителями, - граф печально вздохнул. – Второсортный из меня
победитель. Ни крови не видел, ни пороху не нюхал.
Мысленно я влепил себе оплеуху. Вот же идиот! Конечно, спустя
четырнадцать лет, минувших после отлучения от интернета, я далеко
не всё помню о военачальниках Отечественной войны, хоть с многими
теперь довелось познакомиться лично. История Строганова-старшего
известная, единственного сына тот берёг, да не сберёг, во время
европейского похода Русской императорской армии парню оторвало
голову пушечным ядром. В этой реальности сидит передо мной
тридцатилетний красавец-мужчина и в ус не дует. Даже не
догадывается, что перед ним – его спаситель. Вслух сказал:
