Дождь в степи - благая воля духа Рэх, что отжимает влагу из туч.
Проходит он в мокрых серых одеждах над травами Халедана,
наполняются озёра чистой водой, оживают травы и поднимаются яркими
пятнами усталые от жары цветы. А потом в озёрах этих отражается
чистое небо, и из-за синевы кажется, будто озёра эти и есть осколки
его, отколотые молниями откуда-то с краешка.
Дождь закончился. Отгремели над степью удары копыт Отца Коней,
отсверкали взмахи небесной нагайки его погонщика Лоон Куд, взмыли в
небо пёстрые жаворонки.
Бусина за бусиной скользили на иголку. Алай тихонько сидела над
розовым нарядным халатом, пришивая их по намеченному узору. Ох и
разозлится Мулга, если не успеть! А успеть-то как? До озера Тэвран
всего ничего осталось. Бусины мелкие, в седле не поработаешь, а в
повозке трясёт. Увидит Мулга, что не готов халат, да прищурится, а
за этим прищуром добра не жди. "Смотри, Охар, - скажет. -
Нерасторопная какая твоя Алай. Ты бы поторопил её. Как я буду на
торгу в старом халате? Стыдно! Что скажут-то? Что хас Охар жадный,
для жены наряды жалеет".
Алай вздохнула, перекусывая нитку. Ничего не жалеет отец для
жены - ни нарядов, ни украшений. Сладко извивается Мулга в его
руках, и весь хасэн по ночам их любовь слышит. Как тут жалеть?
Только вот не его руками создаются те наряды. Когда он четыре
весны назад вдовую Мулгу из Така-хасэна брал, сестра над этими
нарядами сидела, спины не разгибая. Пришивала медные пластинки,
блестящие, как чешуя, и в чешуе той Мулга у озера Тэвран на свадьбе
сестры и танцевала потом под восхищённые восклицания толпы.
Извивалась, гибкая, как сияющая змея-медянка, всем упругим телом, и
главы других хасэнов на отца смотрели с завистью.
Теперь черёд Алай пришёл Мулгу украшать, пока та дремлет
бездельно под шорох дождя по траве. Ох и повезло же... Тридцатую
весну Мулга разменяла тогда, и такое счастье выпало: хас Охар замуж
взял, да ещё и с сыном в свой хасэн принял.
Алай покосилась на Тура, который сидел у дальней стены,
прилаживая оперение к стрелам. А это уже ей самой повезло. Сестра
замуж вышла, а теперь её, Алай, очередь. Ждёт своего часа в сундуке
красный халат, отороченный мехом лисы, да золотой нитью расшитый.
Страшно, как страшно! Вдруг отец воспротивится? Скажет, мол, Тур
мне теперь как сын... Да и выдаст её за какого-нибудь жениха из их
брачного хасэна.
