Ангел, книга вторая
Двадцать две минуты или Право выбора
День начинался, в общем-то, довольно обычно. Я даже почти не проспал и почти не опаздывал на работу. И троллейбус мой почти не сломался, только периодически останавливался, да тётка-водитель выбегала смотреть «шо ж там стучЫть?». Люди злились, ругались и потели, я злился за троих. Сегодня моему отделу нужно было сдать альфу, в которой недоработки не просто где-то были, а прямо-таки где только не были. Я всё утро проходил в ожидании неминуемого Армагеддона, гадая только — просто премии лишат, или ещё и оштрафуют?
После очередной остановки, тётка наконец решилась и заорала всем, чтоб выходили. Я почти с облегчением вылез из осточертевшего жестяного батискафа, поправил рубашку и потопал пешком. Опоздал я уже точно, так что спешить, срывая подмётки, смысла нет, поэтому я шёл почти вразвалочку.
Конец лета, жаркое и пыльное время. Ксюха взяла отпуск и укатила на какой-то международный форум по своей рисовальной части, звонила каждый день, напоминая, чтоб я не забыл полить цветы и покормить кота, да и сам не умер с голоду в её отсутствие. Первые два дня прошли на отлично, а на третий я уже начал скучать — видеть по утрам на соседней подушке зевающего лохматого кошака Гаврюшу совсем не так круто, как любимую девушку. Да и от непривычно пустого мольберта становилось тоскливо. Ну ничего, — я мысленно вздёрнул подбородок, — сегодня четверг, в пятницу у неё всё закончится, а утром в субботу она уже проснётся дома, и всё будет как раньше, как на протяжении всех моих счастливых пяти лет.
В небе мелькнула короткая белая молния, я прищурился — что за чёрт? Небо чистое, ни облачка, может, просто показалось?
— Здравствуй, ангел.
Я посмотрел на идущего рядом мужчину, сердце заколотилось в предчувствии чего-то катастрофически ненормального. Давно я его не видел, уже стал забывать, в честь кого назвал кота.
— Здравствуй, архангел, — с улыбкой ответил я. — С чем пожаловал?
Мужчина рассмеялся, покачал головой:
— Значит, не забыл! Я думал, забудешь, причём быстро и с превеликой радостью.
— Начало одно время забываться, но я стал специально освежать каждый вечер в памяти то время. Чтобы не забыть, во что мне обошлось это сомнительное счастье, и не повторять ошибок.
