Читать Дорога на остров Пасхи (сборник) - Дмитрий Сафонов

Моему сыну Мите, моим любимым

И всем настоящим индейцам

ПОСВЯЩАЕТСЯ

Мне кажется, в жизни любого человека рано или поздно наступает такой день: просто не все точно помнят, когда именно это случилось. Не каждый может вам сказать, попыхивая сигареткой: «Да, помню, как сейчас – это было девятнадцатого августа». Или – восьмого октября. Или – двадцать четвертого мая, какое это имеет значение? Не большее, чем марка сигареты.

А вот я знаю точно. Практически до минуты. Со мной это произошло двадцатого июля. Точнее, в ночь с двадцатого на двадцать первое.

В ту ночь, когда мы с Артом сожгли отца. И, знаете, скажу вам честно – он это заслужил.

Сейчас, когда я пишу эти строки, сидя за своим стареньким ноутбуком, прошлое кажется мне еще более ярким и выпуклым. Казалось бы, с тех пор прошло уже десять лет, но… Память сохранила все. Компьютер, который растет из моей шеи, всегда был мощнее тех, на которых мне приходилось работать. Внешне он уже не тот, что раньше: на темени просвечивает лысина размером с чайное блюдце, вокруг глаз и углов рта – глубокие морщины, и чем дальше, тем глубже они становятся, словно кто-то натягивает мне на лицо сетку из тонкой лески. Но главное его преимущество перед всеми этими бездушными машинами из железа и пластика – на нем отсутствует кнопка «Delete». Многие вещи, которые я хотел бы забыть, обречены храниться в нем вечно.

Я потерял кучу волос, четыре зуба и утратил множество юношеских иллюзий: главным образом ту, что когда-нибудь стану великим писателем; но события прожитых лет не стали для меня чем-то чуждым и потусторонним – они по-прежнему остаются событиями МОЕЙ жизни. И когда я вспоминаю, я все переживаю заново, а это не так легко, можете мне поверить.

Десять лет назад двадцатого июля я сидел в редакции и тайно любовался ножками Наденьки Крыловой. Она знала, что я любуюсь ими, но делала вид, будто не замечает. В тот момент она была «мисс Работа», целиком поглощенная разбором читательских писем. Она хмурила чистый лоб, удивленно вскидывала тонкие брови, шевелила пухлыми губками, как ребенок, который учится читать по складам, но ни разу не посмотрела в мою сторону. Правда, садясь за стол (основная часть ее работы заключалась в том, чтобы перенести очередную стопку писем с общего стола, именуемого у нас почему-то «шведским», до своего), она не стремилась поправить короткую юбочку, открывая для моего пытливого взгляда все более и более сокровенные и соблазнительные линии.