Говорят, что бывают не самые лучшие дни, а
бывают и того хуже – хмурые, тягучие будто деготь и такого же
поганого цвета. Дни, когда ничего не хочется, хоть из кожи вон
лезь, но что-то все равно должно произойти. А самое гадское – ты
знаешь, что все это неизбежно, но продолжаешь сидеть за кружкой
дрянного пива в убогом кабаке, разглядывая желтоватые глаза
безысходности, смотрящие на тебя с мутной поверхности
выпивки.
Казалось бы – выход есть всегда. Ничего не мешает взять,
расплатиться с сердобольным хозяином кабака и просто уйти,
раствориться в темноте ночных улочек, а потом покинуть город и,
возможно, страну.
А почему бы и нет? Мир велик и один человек, при должном
умении, вполне способен раствориться в его многообразии и пестрых
красках, пропав без следа.
Вот только тяжело начать новую жизнь, когда ты просто
притягиваешь неприятности и настолько упрям, что не только не
пытаешься их избежать, но и смело шагаешь навстречу, будто
королевский гвардеец, чеканя шаг под торжественный барабанный бой.
И смешно до слез, и грустно до них же одновременно.
Криво усмехнувшись своим мыслям, человек за одиноким
столиком в самом темном углу кабацкого зала, сжал в кулаке
деревянную кружку. Сделав солидный глоток, он почти беззвучно
опустил ее на треснувшую столешницу. Вытерев обрамленные короткой
светлой щетиной губы тыльной стороной грубой ладони, молодой
мужчина печально вздохнул.
Он понимал, что может просто уйти и все. Но продолжал
упрямо сидеть на месте, уже зная, что вскоре должно произойти - с
минуты на минуту явится недавний наниматель и не один, а с
парой-тройкой крепких ребят и ему будет очень интересно, отчего
работа не сделана. Наверняка заказчик будет брызгать слюной и
требовать ответа, а потом, когда ему надоест, он сделает знак своим
громилам, и те бездумно ринутся в бой. Такое уже бывало.
Еще один глоток, и наполовину опустевшая кружка вновь
уткнулась донышком в шершавую поверхность стола. Вкус у местного
пива был отвратительным – без приятной горчинки и насыщенности,
лишенный ароматного запаха хмеля и ласкающего глаз золотистого
оттенка. Ни дать не взять моча тупой ослицы, еще и разбавленная
водой из ближайшей лужи, в которую до этого щедро выплеснули пару
ведер помоев.
Довольный столь живописным сравнением, мужчина быстро
допил кислый напиток и прислонился спиной к стене, начав
разглядывать низко нависающий над ним потолок. Он чем-то напоминал
бродяге собственную жизнь – темную, неровную и тягостную. Она
медленно сползала все ниже и давила на него всей своей неизмеримой
тяжестью, стремясь либо вжать в грязь, либо раздавить.
