Припарковав машину, я вошла в здание концерна и поднялась в лифте на последний этаж. Забежала в дамскую комнату, распустила волосы, подкрасила губы. Представила себе, как в удивлении распахнутся родные карие глаза, как он положит телефонную трубку на аппарат, а потом я запущу пальцы в его непослушные черные волосы, слегка посеребренные сединой и жадно поцелую в губы…от него будет пахнуть сигаретами и моим любимым парфюмом. Как давно между нами этого не было. Но разве в сорок жизнь кончается? Возраст он ведь внутри, в душе. Я сняла туфли на шпильке и, сжимая их в руках, тихо пошла по ковровому покрытию к закрытым дверям кабинета директора концерна. Офис пустовал. Видимо, все уже ушли по домам, ведь сегодня четырнадцатое февраля – День Влюбленных. Мой муж наверняка пожалел сотрудников и отпустил пораньше. Он у меня такой…Его все любят, хоть и боятся. Он строгий начальник, но справедливый. Всех отпустил, а сам работает…старается. Обещал нам с Леркой отпуск во Франции, весной, на мой день рождения. Вот и вкалывает. Я решила немного подразнить мужа и набрала его номер снова. Запиликал сотовый. Эту песню муж совсем недавно установил на свой смартфон «Одна на миллион»… моя любимая. Я тихо приоткрыла дверь и… время остановилось. До банального смешно, до банального просто и мерзко. Как в идиотском анекдоте. Мне показалось, что я медленно падаю в бездну, что каждую клеточку моего тела пронзают иголки или режут скальпелем на живую, без анестезии. Сотовый продолжал звонить, мигая светящимся экраном на рабочем столе, но Артем был слишком занят, чтобы на него ответить. Очень занят – ведь у него на коленях пристроилась Света, его секретарша. Молодая, блондинистая девица, модельной внешности. Она жадно целовала его в губы, удерживая за галстук, а мой муж мял ее бедра ладонями, задирая узкую юбку наверх. На столе красовалась бутылка «мартини» и два бокала. Запрокинув голову и тихо постанывая, секретарша столкнула сотовый на пол. Я медленно развернулась и пошла к лифту. Наверное, стоило устроить истерику, выдрать ей волосы, разбить бутылку о его голову, но я…я настолько жалкая, что просто не смогла сказать ни слова. Я не умею скандалить. Точнее, умею, но не в такой ситуации, где каждое мое слово сделает меня еще более ничтожной, раздавленной, размазанной грязью, под ногами у мужчины, которого я любила, и его шлюхи, которую он предпочел мне. Куда мне до нее? Я лет на десять старше, у меня не такие длинные ноги, не такое совершенное тело, и я просто типичный писака с гулькой на затылке, в очках, маленького роста и чуть полновата. Вот и поменял меня на молодую и яркую бабочку. Меня и дочку, нашу семью, нашу любовь…вот на эту молодую кобылку, готовую к спариванию с боссом в любую секунду. Дрожащими пальцами я нажала на кнопку вызова лифта, чувствуя, как внутри все медленно умирает, покрывается льдом…инеем. Там, за дверью что-то упало, и в этот момент зазвонил мой сотовый в сумочке. Я закрыла глаза в изнеможении, лихорадочно отыскивая проклятый аппарат, чтобы он перестал звонить…этой ненавистной, этой проклятой песней: «я…тебя люблю». Дверь кабинета распахнулась как раз в тот момент, когда приехал лифт. Я вбежала в кабинку, нажимая на кнопку закрытия дверей. Чувствуя, как в горле разрывается стон, вопль боли и разочарования. – Лена! Ленааааа! Я увидела перекошенное лицо Артема в проеме медленно закрывающихся дверей…. – Артееем! – позади него голос любовницы, и она бежит следом. Мне почему-то кажется, что он сейчас вскочит в лифт, он остановит меня, но она вешается на него, и он…его руки обнимают ее. Он смотрит мне вслед, и я вижу сквозь прозрачные стекла-стены лифта, как он уходит с ней обратно в свой кабинет. А я сползаю по кабинке вниз на пол и чувствую, как по моим щекам катятся слезы.
