Меня разбудила
муха или еще какая крылатая назойливо-щекотная букашка, ползающая
под глазом. Отлетит с противным жужжанием ненадолго и снова
ползает. Я вяло взмахнул рукой, чтобы отогнать летучую тварь,
разлепил очи и понял, что лежу мордой вверх, а надо мной трепещет
резная зелень соснового леса. Щебечут в вышине пернатые, дует
легкий летний ветерок и все вокруг дышит умиротворяющим покоем. Но
вовсе не этот факт возбудил мое живое удивление, а то
обстоятельство, что последним моим воспоминанием была собственная
смерть…
Рычаще-кашляющий
звук вне поля зрения заставил меня подорваться, немедленно принять
сидячее положение и запустить левую руку за пазуху кожанки. Испуг
прошел так же резко как и нахлынул. В трех метрах от моей персоны,
стоя на карачках, затяжно блевал на мшистую кочку Рок. Спустя
четверть минуты после последнего рвотного позыва, он поднял
облепленную хвойным опадом мясистую клешню и вытер испачканный
рот.
- Где это мы? -
дрожащим, чужим голосом произнес господин Рокотов. - Слышь, Старый!
Что за лажа? Лес какой-то конченый…
- Еще и вода, - добавил я, уловив между
деревьев блистающую на солнце голубую рябь . Меня тоже ощутимо
мутило, но не настолько сильно, чтобы метать вокруг себя не
переваренный харч.
- Ты в поряде? -
решил проявить заботу Рок, морща посеревший лоб. Голос у него уже
окреп и приобрел привычные оттенки. Он принял вертикальное
положение и снова брезгливо отер губы.
- Да вроде... - я
поднялся на ноги, мысленно прислушался к родному органону. - Башка
только побаливает.
- У меня такая же
ботва! - с энтузиазмом заявил Рок, который розовел прямо на глазах.
- Репа трещит, будто всю ночь бухал. А я же не бухал, даже
обидно!
Вот что мне всегда нравилось в Роке, так это
его детская непосредственность, граничащая с наивностью и
необузданное детское жизнелюбие. Любил Сашка жизнь. Свою
собственную и немножко мою. Любую другую он мог вот с такой
глуповатой ухмылкой прервать не особо задумываясь, особливо, если
того потребует приказ начальства, мой, то бишь. Масло у Рока в
башке, безусловно, присутствует, но слегка окислившееся.
Однако, мой
подручный прав - мы с ним явно не там, где должны бы быть. Сашка
тут же воплотил мои кислые мысли в вопрошающий возглас, уже более
требовательный.
- Где мы, в
натуре?
- На необитаемом
острове или на Марсе, - сделал я смелое предположение, задумчиво
вглядываясь в радостно-голубые лоскуты неба, видневшиеся сквозь
прорехи сосновых крон.
