Вражда между Португалией и Испанией из-за новых земель началась
еще с 1493 года, когда папа римский назвал территории, нанесенные
на карту в результате географических открытий, наследством Адама. И
это наследство, по мнению папы, следовало разделить между двумя
самыми сильными морскими державами. В следующем году договором было
определено, что к Португалии отходят Африка и большая часть Азии, а
Испания получает Америку и острова в Тихом океане. Но, этот раздел
мира не слишком устраивал обе стороны, потому борьба за передел
колоний в тот момент только стартовала. Но, в 1580 году Португалия
объединилась с Испанией по Иберийской унии, приняв власть единой
монархии Габсбургов, и колонии двух стран объединились.
Избавившись от проблем, вызванных противостоянием с
португальцами, испанцы успешно продолжали свою экспансию не только
в Америке. Большое значение придавалось ими налаживанию путей к так
называемым Землям Пряностей. Ведь и само открытие Америки
произошло, как результат поисков путей туда, в сторону Индии.
Достигнув Филиппин, испанцы воевали за новые территории против
местного населения и мусульман, уже успевших до появления
конкистадоров распространить свое влияние из Азии на этот
архипелаг.
Закрепившись в Маниле, испанские войска постепенно продвигались,
несмотря на противодействие аборигенов. К 1583 году они завоевали
всю центральную часть острова Лусон, продолжая наступление на его
север и северо-восток. Но, горные племена, которые жили в
труднодоступных частях этого острова, оставались непокоренными.
Одновременно с покорением Лусона, испанцы пытались воевать с
султанатами на других островах архипелага. Но, в условиях, когда
подкрепления из Акапулько пребывать перестали, в своих военных
операциях испанцы все больше использовали отряды, набранные из
местного народа висайя, который сдался завоевателям почти без
борьбы, а также отряды туземных вождей «дато», принявших католицизм
и присягнувших на верность Испании.
Вооруженная борьба между испанцами, которые считали себя вправе
насаждать повсюду католицизм силой оружия, будучи убежденными, что
распространяют среди варварских народов «благую весть», и
мусульманами, которые отстаивали собственные духовные ценности,
велась каждой из сторон под девизами «истинной веры». Тех
мусульман, с которыми испанцы столкнулись на Филиппинах, они
прозвали «моро», созвучно привычному им слову «мавр». А маврами не
называли, потому что народ, который противостоял им на Филиппинах,
оказался все-таки иным. Люди, ведущие войну с завоевателями, не
только выглядели по-другому, но и мыслили немного иначе, чем те
привычные мавры, к которым притерпелись испанцы за время своей
реконкисты.
