Я мчался на мотоцикле через поле, выжимая из мотора полную
мощность. Пыль летела в тактические очки, и песок скрипел на зубах.
А сзади по спине меня хлопал мой же автомат. Как только мотоцикл
подскакивал на очередной кочке, так сразу следовал новый удар по
спине. Причем, не слабый, а такой, что даже сквозь бронежилет
неплохо так чувствовался. Неудачно, конечно, что оружие пришлось за
спину на ремне перекинуть. Просто впереди на шее у меня висел еще
один ствол: дробовик двенадцатого калибра, который я навострился
успешно применять против дронов.
Но, сейчас и гладкоствол оказался бесполезен, поскольку
закончились патроны. Вражеские дроны нагоняли. И я стремился
достигнуть ближайшей лесополосы, чтобы попытаться укрыться в ней
прежде, чем летуны начнут сбрасывать гранаты мне на голову. Вот
только, они летели быстрее мотоцикла. И потому настигли раньше, чем
я ожидал. От пары сбросов мне удалось уклониться, опасно маневрируя
на скорости. Но, третий взрыв произошел слишком близко. Рвануло
слева и чуть впереди, отчего мой мотоцикл, пробитый осколками,
закувыркался, а меня самого выкинуло головой вперед. Хоть я и был в
шлеме, но удар оказался настолько сильным, что мир для меня
мгновенно померк.
Когда очнулся и открыл глаза, то лежал на спине, а со всех
сторон стояли горы. На вид высокие и неприступные, с темными
скалами и желтоватыми обрывами, поросшими кое-где какой-то зеленью.
А за ближними вершинами вставали дальние, покрытые снегами. И над
всем этим горным краем висели в небе кучевые облака разнообразных
форм, похожие на сказочных чудовищ, открывших рты, чтобы сожрать
кого-нибудь. Я же, судя по всему, лежал в небольшой горной
долине.
После того, как мои глаза снова начали видеть, я почувствовал
резкую боль в голове. Но, одновременно с этим, прорезался слух. И я
отчетливо расслышал одиночные выстрелы, крики, лошадиное ржание и
еще нечто, напоминающее стук копыт по камням. А еще где-то журчала
вода. Вскоре я увидел, как рядом со мной остановился всадник,
одетый в архаичную военную форму. Спрыгнув с коня, он сразу
приблизился. И его усатое лицо выражало озабоченность, когда он
сказал:
— Я думал, что эти черкесы убили вас, ваше благородие!
«Что еще за благородие такое? Меня никто так никогда не называл.
Во всяком случае, до этого момента», — подумал я, попробовав что-то
сказать. Но, вместо этого, издал звук, похожий на стон. А
незнакомец закричал кому-то:
