Жизнь — ленивый антрепренёр: раз за разом она разыгрывает на
подмостках мира знакомые сюжеты из сказок и легенд, из Шекспира и
Гомера. Нет графства на благословенном Юге, где не повторилась бы
драма Вероны и расшалившийся Амур не подбил бы одной стрелой юношу
и девушку из двух благородных семей, враждовавших на протяжении
нескольких поколений. А всем известный случай в Неваде (говорят
ещё, будто дело было в Юте или вообще где-то в Ганновере, а то и в
Аргентине, но это неправда), когда сиротка, взятая на воспитание
злыми и жадными дальними родственниками, сбежала на танцы и
вскружила голову сыну крупного скотопромышленника — эту сказку
написал вовсе не Шарль Перро!
Сколько раз «Илиада» воплощалась во льдах или под Южным Крестом,
а «Гамлет» — в уединённой деревушке, где из печатного слова знают
только газету, в которую можно заворачивать дрянной самосеянный
табак! Но мы поведаем о том, как история Красной Шапочки и Серого
Волка повторилась в одном среднезападном штате, гористом и
лесистом, где вместо дорог — направления, где револьверов больше,
чем душ населения, и больше, чем пар обуви в совокупном обиходе
(впрочем, это неточно).
Жила-была девочка, которую по сказочным правилам следовало звать
Красная Шапочка, но именно красной шапочки у неё не было. Зато у
неё имелось серое кепи времён войны Севера и Юга. Семейное предание
(которому нет оснований не доверять) гласило, что кепи принадлежало
генералу Натану Б. Форресту, который однажды посетил бабушку и
оставил этот сувенир. Славный воин оставил по себе и иную память,
которая в положенный срок воплотилась в нового гражданина, в свою
очередь ставшего, после вступления в непокорный возраст, отцом
героини этой повести. Молодой отец вскоре после обретения этого
почтенного статуса погиб в перестрелке с людьми Джерри о'Нила, а
потому не смог дать дочери подобающего воспитания, да и почти всё
его наследство состояло из легендарного серого кепи.
Но скромность наследства с лихвой искупалось восторженным и
почтительным отношением наследницы. Как только её белокурая головка
подросла настолько, чтобы не проваливаться в кепи до кончика носа
(а заодно вместить в себя семейное предание), она предпочитала этот
героический головной убор всем остальным.
Если бы это и вправду была сказка, девочку звали бы Серая
Шапочка.
