- Цирк приехал, и я теперь такой же
клоун, как и все они. Как было сказано - «вооружен, и очень
опасен», - последние слова у Пашки вышли с едкой иронией, парень
прекрасно помнил какие насмешливые (одновременно и завистливые)
взгляды, на него бросали односельчане. Еще бы – с взрослыми
придурковатыми дядьками, горожанами балованными, «столковался» -
царя Петра воинство изображать на потеху зрителям. И теперь на нем
малиновый кафтан, по цвету вроде тех пиджаков, в которых «новые
русские» щеголяют, только вместо золотой цепи серебреные витые
шнурки поперек груди нашиты – красиво, ничего не скажешь.
Девчонкам на зависть!
На рисунках в учебнике так стрельцы
московские изображались, только у тех полы кафтанов до пят, а здесь
едва до колен. И шапка того же цвета, мехом оторочена, крашеной
овчиной. И сапоги из красной кожи, дорогие, блин – это сколько они
стоят, видимо, немало. А вот штаны, спелой ягоды расцветка,
коротковаты, и шнурком затягиваются на лодыжке. Портянки дело
привычное – дядька научил наматывать на ногу, смеялся – тебе, мол,
в армии не служить, но знать такое нужно, это не в галошах
хаживать.
И вот сейчас он стоит такой красивый,
Иван-царевич из сказки, блин. Шпага и короткий тесак на боку, на
ремне висят. Тяжелые клинки, из стали – настоящее оружие, проверил
уже. Затупленные лезвия, правда, но так затачивать и нельзя – это
ему сразу пояснили. К тому же все оружие, как рассказали, таковым
по бумагам не является, хотя человека «завалить» из него можно
запросто. Но вот зачем такие ограничения введены, Пашка так и не
понял - ведь обычным топором убивают намного чаще, чем из этих
мушкетов - дело обыденное, а по пьянке и кухонным ножом постоянно
собутыльников режут – слово за слово, и «перо» в бок. Бандиты вовсю
автоматы используют, каждый день по телевидению сюжеты показывают.
А тут допотопных мушкетов (или пищалей – их и так и так он
именовал, не разбираясь) в руках у чудиков власти бояться, смех и
только.
Он посмотрел на переодевшихся мужиков
– их было ровно двенадцать, все в малиновых кафтанах и красных
сапогах, похожие друг на друга как горошины из стручка. Двое,
правда, имели более богатое одеяние – не полудюжина «шнурков» на
груди, а штук десять, и золотистого цвета. И не с поясами, а с
расшитыми шарфами на поясе. И бляхи солидные на груди, у одного
золотистая, у второго «серебряная». Первый дядька лет сорока пяти,
здоровый как лось – но на самом деле профессор, не старичок какой.
Ему бы очочки носить и в кабинете сидеть, а он тут дуркует, как
дитя великовозрастный – не такими ученых представлял себе
Пашка.
