А теперь забудьте, в каком веке вы
живёте, потому что вам, воспитанным по современным представлениям о
морали и ценностях жизни, знающим, что такое равноправие, свобода
воли и прочие блага цивилизации, будет казаться диким и
неправдоподобным то, что происходило в тёмные времена.
Белую кость проверяя на
прочность,
Жизнь истязала упрямое тело.
Тьмой окружённая, злобой и ложью,
Изнемогала душа и слабела.
Щедро омытая кровью пурпурной,
Ввысь воспарила птицей свободной.
И засверкали золотом крылья,
Мрак превращая в свет первородный.
~
1 ~
Великие лорды и высокопоставленные
сановники гуськом вошли в опочивальню, обступили кровать королевы
Эльвы и прижали к носам платки, пропитанные эфирным маслом. Воздух
в комнате был спёртым, удушливым. К зловонию давно не мытого
старческого тела примешивался приторно-сладкий запах дыма от
стоящих у изголовья ритуальных свечей.
Сидя на пятках перед низким столиком,
длинноволосый священник придавливал ладонью серую обложку
предсмертного молитвослова и шептал наизусть наставления о том, как
правильно перейти из земной жизни в вечную. Священнослужителя
ничуть не беспокоило, что королева не слышит его голос, а если
слышит, то вряд ли понимает слова, произносимые на церковном языке.
Священник обращался к её душе, не нуждающейся в толмаче.
Заздравный молитвенник за
ненадобностью был отодвинут на угол столешницы. Его красная обложка
в комнате умирающей выглядела вульгарно, как накрашенная шлюха в
монашеской келье. На другом углу столика дожидался своей очереди
заупокойный молитвослов, облачённый в чёрный переплёт, как в
сутану.
В том, что королеву Эльву после
кончины предадут очищающему огню, никто не сомневался. Один из её
«грехов» — белобрысый эсквайр — преклонял колена перед кроватью и,
заливаясь слезами, лобызал неподвижную морщинистую руку, лежащую
поверх покрывала. Его горе было безутешным и искренним. Младший сын
мелкопоместного дворянина ублажал правительницу Шамидана всего
полгода и не насладился в полной мере благами, которые сулил ему
статус фаворита. Он не успел стать рыцарем, как ему обещали, и не
догадался загодя вынести из замка подарки, полученные от
благодетельницы. Скоро его выдворят из Королевской крепости в том,
в чём он сюда явился.
Личный лекарь королевы поставил на
комод пузырёк с настойкой. Глядя на своё размытое отражение в
оловянном зеркале, проверил, на все ли крючки застёгнут сюртук, и
повернулся к лордам. Под аккомпанемент шёпота священника и рыданий
юнца с уст врачевателя полился заунывный речитатив.
