1
Я слышу надрывный голос: «Прицел
шесть – сорок. Угломер тридцать один – двадцать. Огонь!
Выстрел!»
Вжимаю голову, распахиваю рот. Боль,
темнота. Открываю глаза. Свет. Зажмуриваюсь. Боль жжет в груди, а в
голове накатывают волны тяжелой мути.
С опаской разлепляю веки. Не так уж и
ярко. Надо мной белая преграда. Не сразу соображаю, что это
потолок. Я не в окопе, не в блиндаже и не в раздолбанной снарядами
хате.
Взгляд вправо – окно. Настоящее окно
с целыми стеклами, а не стена из мешков с песком. За стеклом ветер
треплет пожелтевшую листву. Деревья, зеленка – удобное место, чтобы
замаскировать миномет. Нельзя терять время, нужно подготовить
огневые позиции: основную, резервную и ложную. Серия выстрелов и
смена дислокации, чтобы ответкой не накрыло.
И вновь хриплые крики: «Огонь!
Выстрел! Огонь!»
Стоп! Я вижу, как шевелятся мои губы.
Это мой голос. О чем это я?
Лесопосадка, миномет, огневая
позиция. Я отдаю приказ, тяжелая мина опускается в широкий ствол.
Сейчас долбанет! Голова вжимается в плечи, распахивается рот, тело
привычно реагирует на привычную работу, но отзывается непривычной
болью. Руки скованы, я не могут прикрыть уши – сейчас оглохну!
Дергаюсь изо всех сил – и жуткая боль пронзает грудь.
Я в плену?
Страх тисками сжимает сердце. Я
перевожу дух и поворачиваю голову влево. Железные спинки кроватей –
мечта солдата окопника. Я лежу на такой же. Комфортный плен?
Пытаюсь приподняться, напрягаю тело и
– словно нож под ребра! Дикая боль, жгучие слезы до помутнения в
глазах и постыдный стон. Я дергаюсь, задеваю какие-то трубочки, об
пол разбивается склянка.
Когда взор проясняется, я вижу
недовольную девушку в белом халате. На полной груди колышется
бейджик с именем Марина. Белая одежда и крестик в вырезе халата
успокаивают.
Но Марина ругается:
– Ты что творишь! Хочешь загнуться?
Инвентарь угробил.
Она сдергивает с меня простынь. Я
полностью голый. Обе руки примотаны к кровати, левая по локоть
забинтована, в правую воткнут катетер, соединенный с капельницей.
Наклейки пластыря на бедрах. На груди из левого бока торчат две
дренажных трубочки. Верхняя вставлена в мерный сифон с прозрачной
жидкостью, а нижняя сиротливо болтается. Стеклянный сифон я разбил.
В нем была кровь, которая сейчас расплывается алой кляксой на
светлом полу.
