Самое сложное в любой истории — это начало. С чего всё началось?
С рождения? До рождения? За секунду до смерти? Наши истории
начинаются тогда, когда что-то (или кто-то?) стирает всю прежнюю
жизнь и ставит вокруг нас новые декорации. Играй, или умри.
Третьего не дано.
Но когда это происходит? Когда первые искры превращают жизнь в
пожар? Для большинства это происходит постепенно. Мне повезло
больше. Я точно помню, как, войдя в подъезд, почувствовал запах
дыма и подумал: «Наверное, у кого-то что-то сгорело».
Помню, как поднялся к себе на этаж, вставил ключ в замочную
скважину. Помню, что она показалась мне горячей. И совершенно точно
помню, что успел сообразить: дымом пахнет из нашей квартиры. «Опять
Настя что-то готовила», — мелькнуло в голове. Потом я повернул ключ
и толкнул дверь.
За порогом стеной стоял огонь. Квартира полыхала так, будто в
ней разлили не меньше тонны бензина. В лицо мне дышало жаром, а я
стоял, раскрыв рот, и ни о чем уже не думал. До тех пор, пока
изнутри не послышался крик.
— Настя! — заорал я и, сбросив зачем-то рюкзак, кинулся внутрь,
туда, в самое пекло.
Я не герой. Герои — те, кто побеждают. А я просто идиот,
которому слишком страшно стало от мысли, что младшая сестрёнка
живьем горит в этом аду.
Крик повторился. Похоже, из ванной комнаты — умница, сообразила!
— и я вломился внутрь сквозь прогоревшую дверь. Меня осыпало
углями, глаза слезились, дышать было нечем. Кожа, казалось,
лопалась от нестерпимого жара. Но что хуже всего — я ничего не
видел.
— Настя! — прохрипел я.
Мне показалось, что я вижу смутный силуэт. Я двинулся к нему, а
в голове уже развалилась, будто у себя дома, омерзительная мысль:
обратно мне не выйти даже одному.
Но я сделал еще один шаг, и объятая пламенем фигура протянула ко
мне руки. Прежде чем я понял, что это не Настя, она коснулась моей
головы. Перед глазами что-то ослепительно вспыхнуло, и пришла
тьма.
«Быстро, — подумал я. — И совсем не страшно».
***
Но если это и была смерть, она оказалась какой-то странной.
Во-первых, я начал дышать. Тяжело, с хрипами, но всё-таки в лёгкие
проникал настоящий воздух, пусть и немного затхлый.
Я лежал на холодном каменном полу. Может, он был не таким уж и
холодным, но обожженным рукам казалось, что пол сделан из черного
непрозрачного льда. Впрочем, насчет «обожженных» я тоже
погорячился. Когда я посмотрел на свои ладони, они оказались целыми
и невредимыми. Да и вообще, я на удивление хорошо сохранился, даже
волосы остались на месте, только вот рубашка и джинсы местами
подгорели, да подошвы у кроссовок оплавились.
