Темная глубина древнего тоннеля, звала
его, манила неизведанными тропами и неразгаданными тайнами. Тоннель
дышал, жил своей неизвестной жизнью. Темный как и весь подземный
мир. Звуки и шумы добавляли ему таинственную и страшноватую
атмосферу.
Людям кажется, что они изучили весь
подземный мир. Знают все его тайные уголки. Исследовали полностью
от края до края, но это не так. Стоит только отвернуться, перенести
свое внимание, как в темноте начинает твориться всякое. Иногда
такое, что волосы поднимаются дыбом.
Старый тоннель для ребят новое
открытие, новая дорога. Они для него уже которые в очереди?
Десятые, а может быть сотые проходчики, решившие пуститься в
путешествие сквозь вечную тьму. Именно так подумалось Хальву в тот
момент, когда он впервые заглянул в кромешную
тьму.
Ему легко и комфортно. Он снова
в пути. Далеко от мирской возни, дележки власти и прочих материй.
Они его совершенно не прельщают. Его прельщает тайна. Как раз, те
самые потайные уголки, от которых отвернули свой взор люди. Ужасы
не пугают его. Ни его, ни его команду. Отряд друзей, сплоченных
общей целью и испытаниями.
Он оглянулся и рассмотрел
товарищей, ожидающих его первого шага. Они стояли на шаг позади,
напряженно ожидая, когда он нырнет во тьму и их новое путешествие
начнется. Новая дорога в неизвестность.
Ванька, честный и открытый с
прямой спиной и строгим взглядом, вглядывается во тьму
тоннеля.
Руби, что всегда прикроет спину.
Он следует позади, как тень, защищает от опасностей, что пропускает
взгляд Хальва.
Рассудительный Федя, без
которого они бы уже замёрзли, что-нибудь забыли или умерли с
голоду.
Миша, детально продумывающий
каждый поход, досконально изучающий карты и схемы. Без его
рассудительности группа была бы не полной.
Стояли здесь и новые члены
отряда Рог и Макс. Последний долго раздумывал идти с ними или нет,
когда возвращались из города сумасшедших. Так они его прозвали
между собой. Слишком сильное впечатление произвел на него тот
поход.
Принять окончательное решение
его вынудила скука и жажда приключений. Сидеть, заниматься рутиной
в Башне, после столь будоражащего похода, Максу оказалось очень
тяжело.
Почти перед самым выходом,
буквально за день, преторианец пришел к Хальву и положил на стол
срезанные погоны. «Я устал от них от всех, — заявил он тогда в
сердцах, — закрылись в своей Башне, жрут друг друга как жуки на
куче дерьма. Если я задержусь здесь ещё немного, то боюсь, начну их
отстреливать. Ты знаешь, я позавчера одного поймал. В его доме
загородном. Заместителя торгового кабинета. Стоит он, на меня так
снисходительно смотрит и говорит: — Я думал ты наш из высоких духом
людей. Не вот это вот отребье, — я слушаю, а у меня перед глазами
город тот, дети в бункере голодные, детишки-призраки. Меня еле
оттащили. Чуть насмерть не забил. Василий сказал, что в звании
понизит за самоуправство, но мне плевать. Лучше с тобой пойду. Если
кому-нибудь еще смогу помочь, то это гораздо лучше, чем тухнуть в
Башне.»
