Сил нам нет кружиться доле;
Колокольчик вдруг умолк;
Кони стали… «Что там в поле?» —
«Кто их знает? пень иль волк?»
А.С. Пушкин.«Бесы».
Август 1720 года
Село в 180 верстах от
Москвы
Старуха не умолкала ни на мгновение,
пока её закапывали. И слова её слышали все, кто находился на
княжьем дворе – не только сам князь Михайло Дмитриевич. Хотя
обращалась-то она именно к нему. Ведь он-то и определил ей именно
такую казнь – окопание заживо в землю. Чтобы потом она умирала в
яме от голода и жажды. И это было ещё милосердно! Так-то за
колдовство обычно сжигали: в деревянном срубе, при стечении народа.
Только вот – имение князя располагалось близ торфяных болот.
Мыслимое ли дело – устраивать здесь пожар?
И на глазах Михайло Дмитриевича для
приговоренной колдуньи выкопали яму – подобие неглубокого колодца,
– куда и опустили её: со связанными за спиной руками. Глубину
рассчитали верно: край устроенного раскопа оказался у старухи
вровень с плечами.
Впрочем, как подумал князь, не такая
уж она была и старуха. Михайло Дмитриевич знал: ей лишь недавно
сравнялись пятьдесят. И была она моложе его самого на пять годков!
А когда-то...
Но теперь значения это уж не имело.
Двое холопов князя лопатами сноровисто забрасывали в яму рыхлую
песчаную землю. И только морщились от нестерпимо громких воплей
связанной колдуньи:
– Будут меня помнить, Михайло, все
твои потомки до двунадесятого колена! Будут жрать человечину – и
меня вспоминать! Будут шерстью, словно мхом, обрастать – и вспомнят
меня! Будут на четырех лапах бегать, выть, как звери лесные – и про
меня не позабудут! И тебя проклянут за то, что ты со мною сделал! В
том, что они волкулаками станут – ты повинен будешь, не я! А я даже
и в аду над их участью посмеюсь: вот, княжьи отпрыски, побегайте-ка
теперь волками! Да творите для меня новых волкулаков – чтобы люди
ими становились через ваш укус. И не в ночи полнолуния вы зверьем
заделаетесь, а всякий раз...
Князь не выдержал – сорвал с себя
вышитый кушак, бросил его холопам:
– Завяжите ей рот!
Так не принято было, но ведь кто
знает, сколько продержится колдунья в яме: три дня? четыре? неделю?
И что же – князь Михайло должен будет, сидя в своих палатах,
слушать её завывания? А уехать в Москву, не дождавшись, покуда она
преставится, он никак не мог.
«Надо было просто её повесить!..» –
мелькнуло у князя в голове. Но теперь сокрушаться было поздно: что
стали бы говорить люди, если бы он теперь выкопал колдунью? Что он
пожалел её и решил подарить скорую смерть? Или – хуже того: что он
её испугался?
