Я — как Евгений Онегин. Не в том смысле, что молод и завсегдатай
светских тусовок. Я тоже попал в деревню не по своей воле. И можно
сказать, что тоже из-за наследства. Вернее, живу сейчас в городке
небольшом, типичная провинция. А деревня — маленький дачный поселок
неподалеку. Но это уже частности. Просто мне сделали предложение,
от которого нельзя отказаться. И вовсе не мафиозный босс, а
двоюродная сестра. Кстати, не помню, у Пушкина есть кто-то,
отправивший молодого повесу в ссылку к дяде? Надо как-нибудь
почитать, освежить память.
Но сначала краткое содержание предыдущей жизни. Чтобы потом
вопросов не возникало. Базилевич Александр Станиславович. Пятьдесят
три, холост, высшее экономическое, трудовой стаж отдан бухгалтерии
в разных организациях, нет, папа (которого я никогда не видел) был
чистокровным белорусом, не привлекался, бывал, не скажу, жилплощадь
имею.
Так случилось, что я потерял работу. Это почти со всеми бывает.
Но когда тебе тридцать — это одно: все дороги открыты и шансов
найти новый источник пропитания много, надо только приложить
минимум усилий. А когда пятьдесят с хвостиком — совсем другое.
Оказывается, что ты не очень-то и нужен. Пришлось распотрошить
кубышку, буквально спуская в унитаз накопления. Загашник оказался
так себе, дно увидел уже через полгода, хотя я даже пытался
экономить. Вот тут предложение и поступило.
Любимая сестра отправила меня к нашей тете, восьмидесяти трех
лет. В славный город Новоторск. Чем славен? В основном тем, что там
родился я, и смог оттуда сбежать. Как оказалось, не навсегда.
Несмотря на почтенный возраст, тетя Женя была еще ого-го, но
испытывала две очень серьезные проблемы. Во-первых, из-за больных
ног она не в состоянии самостоятельно ходить в магазин. Во-вторых,
из-за ухудшающегося зрения эта достойная женщина не могла читать.
Первую проблему решить не удалось, так как служба доставки в
Новоторске всё еще пребывала в зачаточном состоянии. А вот вторую
смогли решить аудиокниги. А мне оставалось попытаться навести
порядок в здоровенной четырехкомнатной сталинке, мебель в которой
большей частью была приобретена еще при жизни вождя народов или при
последующем волюнтаризме, а также в сарае, стоящем во дворе. Такой
бонус иногда прилагался к квартирам в провинции при советской
власти.
