Ведун
Бурый сидел на лавке, прикрыв глаза. Но все
равно видел и стол, и чашку с зельем, и свою беспалую руку на
черной столешнице. А кабы и не видел...
Черные стены, черные руки, черное зелье… Все
черное.
Всегда черное. Черная изба, где жил
мальчонкой. Черные растрескавшиеся бревна, черный, клочьями, мох.
Такой путь. Такая слава. Черная.
Жалел ли он? Нет. Теперь – нет.
Кому-то должно стоять между Явью и Навью.
Тяжко, но любо. И любо знать, что ты не колдун-кощун, бормотун
заклятий, варщик зелий. Когда ты – Сам. Когда ты –
Бурый.
Добра ушедшему за Кромку Дедке, что углядел
его среди прочих и не погубил: вылепил, выковал, как куют меч из
крицы болотной руды.
Бурый улыбнулся. Он редко улыбался. А кто
видел его улыбку, не улыбался в ответ – вздрагивал. Но тут как не
улыбнуться. Все черное, а он – Бурый.
Вспомнилось давешнее. То, как продали его еще
мальчонкой страшному ведуну …
Глава первая
Рядились батька с ведуном не на подворье, за
воротами. И Малец, тут же стоял. Не разумел ничего. Не понимал:
почему с гостем – на улице?
А
вот батька знал, верней, думал, что знал. Смердье поверье: кто
колдуна на подворье пустит – беду накличет.
Знал не знал, а, как углядел Малец Дедку,
сердечко в пятки ушло. До того перепугался, что ручонку из
батькиной ладони выдернул и дал бы деру, да пойман был за вихры.
Пойман и вытолкнут наперед.
Ох
и страшный Дедко. Сутулый, ручищи мало не по земле метут, космы –
шерсть медвежья, рожа, что блин. От оберегов страшных шея гнется.
Ясно, чужак! А уж глазищи! Чисто прижмурившийся филин. У людей
таких не бывает…
–
Этот? – Батя отвесил Мальцу подзатыльник.
–
Угу, – проскрипел чужак. – Уговор?
В
заскорузлой, как сухая земля, ладони блеснуло серебро.
-
Уговор, - сипло дохнул батя, принял монеты, оглядел подозрительно:
вроде настоящие. Не колдовские.
–
А то, может, еще кого возьмешь? – спросил он. – Сей шестой у меня,
да не последний. Может, еще девку? До пары?
–
Нет, человече, мне этот нужон… – и, помедлив, спросил: – Не жаль
сынка‑то?
–
А чё жалеть? – батька нахмурился.– Все одно за зиму один умрет.
Может, он как раз… Бери, слышь! – Он толкнул Мальца вперед, и тут
же клешнястая, без двух пальцев, лапа замкнула тощую
ручонку.
–
Да ты, это, хоть не убьешь его? – вдруг обеспокоился батька.
И
сам тут же смутился. Уже ведь продал…
