1. Пролог и начало главы 1
— София!
Кто-то настойчиво звал девушку по имени София. Откуда в моём доме вообще какая-то София, или та нервная женщина, которая её зовёт.
Но женщина, которой была нужна София, оказалась не просто нервной, но ещё и настойчивой, потому что она начала меня трясти.
Почему-то было сложно открыть глаза, но, когда мне это удалось, я поняла, что лежу на какой-то лавке, надо мной странный деревянный потолок, как в доме у моей бабушки, который давным-давно уже снесли.
— Вы кто? — спросила я, голос тоже поддавался мне с трудом, мне даже показалось, что это не мой голос. Мой был низкий, с лёгкой хрипотцой, после перенесённого в ранней юности воспаления связок, а этот высокий, нежный с журчащими нотками.
Но вместо ответа женщина довольно грубо сказала:
— Глупая девчонка, зачем было прыгать из окна?
«В смысле? Кто прыгал из окна?» — подумала я, и вдруг ощутила, сильную боль в районе уха.
— Зачем было подвергать свою жизнь опасности, Генри ничего бы тебе не сделал, он просто хотел поговорить, — продолжала меня увещевать неизвестная мадам.
«Почему она называет меня София, кто такой Генри и что это за непонятный дом, в котором я нахожусь?»
2. Глава 1
«Почему она называет меня София, кто такой Генри и что это за непонятный дом, в котором я нахожусь?»
***
Последнее, что я помню, это боль в сердце. И всё, темнота.
А всё так хорошо начиналось, Саймон примерно месяц назад начал говорить, что пора жениться, остепениться и завести детей. Я была счастлива, всё же мы столько лет были вместе, Я любила его, но он ни разу не заговорил со мной о браке, а я отдала ему всё, юность, невинность, и своё сердце. Мы были как одно целое, без него я бы не стала так известна. Именно для него я создала духи, которые сделали меня знаменитой, а потом стала открывать модные магазины, увлеклась дизайном одежды, и стала известной на весь мир госпожой Модельер.
А сегодня он пришёл в мой модный дом и сделал заказ… на свадебное платье… для своей невесты, аристократки, в отличие от меня, юной, непорочной и настоящей леди, Софии Родарелл.
— Ты же сошьёшь для неё самое лучшее платье? — спросил он, улыбаясь своей бесподобной улыбкой, от которой у меня всегда замирало сердце, а в груди становилось щекотно, — чтобы больше ни у кого такого не было.
Я так растерялась. Вот же он, стоит такой родной, и вроде бы ничего в нём не изменилось, его глаза всё также смотрят на меня с любовью и теплотой, и поцеловал он меня так же, как и всегда, словно бы в первый раз.
