Санкт-Петербург
18 декабря 1837 года
Вот уже сутки бушевал пожар в главном корпусе Зимнего дворца. Пожарные по-прежнему были бессильны погасить пламя, хотя все, кто принимал участие в тушении огня, действовали усердно, ревностно и самоотверженно. Их надлежало не поощрять к исполнению своего долга, а удерживать от излишней и бесполезной отваги. Уже несколько человек в той или иной степени пострадали от огненной стихии.
Ещё накануне, как только малолетних детей императора доставили из пылавшего здания в Аничков дворец, государь тотчас дал знать императрице, продолжавшей находиться в неведении на представлении в Большом театре.
Александра Фёдоровна немедля прибыла ко дворцу. При виде печального зрелища, каковое представляло из себя охваченное пламенем здание Зимнего, государыня проявила благочестивую твёрдость, заявив, что созданное руками человеческими может быть ими же восстановлено.
Чуть поодаль среди выносимых из дворца вещей бродила фрейлина Её Величества Екатерина Ивановна Загряжская.
– Что ищешь, Катерина? – спросила императрица.
– Портрет в черепаховой раме.
– Тот самый? И нигде нет?
– Нигде, Ваше Величество!
– Попрошу Ладюрнера или Брюллова – другой напишут.
– Такого уже не напишешь, – вздохнула фрейлина. – Не с кого писать.
– А как он оказался здесь?
– Привезла вчера. Графине показать.
– Кутузовой?
– Да, Ваше Величество! Она же…
– Знаю. Её разве не вынесли?
– Не видала.
Подошёл император.
– Мой ангел, я бы не хотел, чтобы вас удручало сие ужасное зрелище. В то время как в Аничковом ждут дети.
– Да, конечно, – ответила императрица. – Но там моя фрейлина. В огне!
– Кто? – спросил император.
– Графиня Голенищева-Кутузова.
– Почему она там?
– Тяжело больна.
Император послал во дворец за графиней несколько гвардейских офицеров с носилками. Императрица распорядилась срочно позвать доктора Манта.
Дождавшись, когда больную вынесли из дворца и перенесли в безопасное место, Александра Фёдоровна удалилась в Аничков.
* * *
В дом княгини Голицыной вернулся дворовый человек Панкратий Быков, уже в который раз посылавшийся к Зимнему.
– Горит всё с той же силою! – доложил он с порога. – Даже пуще, чем вчера.
– А Эрмитаж? – поинтересовалась княгиня.
– Отстояли-с! Зато загорелось в Галерном Селении.
