Читать Рамакришна о себе. Жизнь и мистические переживания Рамакришны Парамахамсы - Константин Кравчук, Рамакришна Парамахамса

Составитель и редактор Константин Кравчук

© ООО ИД «Ганга». Перевод и составление, 2018

Мой отец никогда не принимал дары от шудр (каста чернорабочих). Он проводил большую часть дня в поклонении, джапе и медитации. Когда он выполнял ежедневную духовную практику, произнося Гаятри-мантру («Открой мне, о Богиня Гаятри, подательница благ…»), грудь его вздымалась и краснела, а по щекам текли слезы. Когда отец не был погружен в поклонение, он делал гирлянды, нанизывая цветы на нить, чтобы наряжать ими Рагхувира[1]. В свое время ему пришлось покинуть дом родителей, потому что он отказался лжесвидетельствовать. Односельчане любили его и почитали как риши[2].

Когда мой отец проходил по улочкам деревни в своих деревянных сандалиях, лавочники в знак уважения вставали и перешептывались: «Вон он идет!» Когда он купался в водохранилище Халдарпукур, селяне не отваживались входить в воду. Прежде чем искупаться самим, они спрашивали, завершил ли омовение он. Когда мой отец пел имя Рагхувира, грудь его краснела. То же самое происходило и со мной. Когда во Вриндаване я видел коров, возвращающихся с пастбища, мною овладевало божественное настроение и тело мое краснело[3].

Мать моя была воплощением простоты. Совсем не практичный человек – даже деньги считать не умела. Ей недоставало разумности, чтобы держать при себе то, о чем болтать не стоит. Она всегда всем говорила, что у нее на уме. Поэтому люди говорили о ней «язык без костей». Ей очень нравилось кормить людей.[4]

Люди прошлых поколений верили глубже и сильнее. Это можно сказать и об отце Халадхари… сколь велика была его вера! Однажды на пути в дом своей дочери он приглядел красивые цветы и листья бильвы[5]. Он собрал их для поклонения домашнему божеству и понес обратно домой – пять или шесть миль.

Однажды в деревню приехал бродячий театр. Ставили жизнь Рамы. Когда Кайкейи потребовала от мужа, чтобы тот отослал Раму в лес, в изгнание, отец Халадхари, смотревший представление, вскочил на ноги. Он направился к актрисе, игравшей Кайкейи, и, вскричав: «Мерзавка!», совсем уже собрался ткнуть пылающим факелом в лицо… Он был очень набожным человеком. После омовения он имел обыкновение еще некоторое время стоять в воде, медитируя на божество и декламируя: «Я медитирую на Тебя, краснотелый и четырехликий», – и по щекам его струились слезы.