Я сидела на каменных ступенях у подножия фонтана Треви, слушая шелест воды, смешанный с отдалённым шумом автомобильных моторов. Ночная прохлада почти не ощущалась: день выдался жарким, и казалось, что древние стены до сих пор дышат накопленным за день зноем. Фонарь, мерцая, отбрасывал бледный свет на мостовую, словно устал бороться с сумраком и готовился вот-вот сдаться ночи. Но в Риме даже полумрак не выглядел угрожающим: здесь тьма всегда была мягкой, полупрозрачной и пропитанной историей, как старая книга, которую держат, привыкши, бережно и с любовью.
Я была в этом городе всего несколько дней, но уже успела полюбить его запутанные улочки, говорливые площади, бесчисленные соборы и ту особую атмосферу, которую не спутаешь ни с одним другим местом в мире. Я приехала из России по учебной программе: университет отправил меня на короткую стажировку, чтобы я писала статьи об итальянском искусстве для молодёжного арт-журнала. В глубине души я чувствовала, что это не просто командировка, а некий тайный зов – быть может, это был зов самого города, где каждый уголок пронизан творчеством и страстью.
Ночь незаметно надвигалась на Рим, укутывала тесные переулки крохотными тенями, а вместе с нею во мне просыпалось нечто странное: лёгкая тревога, смешанная с предвкушением. Будто я ожидала встречи, о которой сама ещё не знала. Я поднялась со ступеней, огляделась: несколько пар туристов бродили по площади, кидали монетки в фонтан и тут же смеялись – уж они-то верили, что вернутся сюда вновь. Может быть, и я совершу этот таинственный обряд, подумается потом. Но пока мне хотелось идти вперёд, в глубину ночи.
Я надела свой лёгкий шарф и пошла по тёмной улочке. Каменные стены домов поднимались высоко, и полоска неба над головой была узкой, словно щель. Сквозь эту щель мне виднелись жёлтые звёзды. Я думала о том, какой же простор открывается над этим городом, и в то же время какой он тесный в своих закоулках, – парадокс Рима, в котором чувствуешь себя одновременно и скованным, и безгранично свободным.
На одном из перекрёстков я увидела вывеску небольшой галереи. Свет в окне ещё горел, а под вывеской стоял высокий мужчина, куривший тонкую сигарету. Когда я проходила мимо, он повернул голову в мою сторону. В тот миг мне почудилось, будто время слегка исказилось: его глаза – тёмно-карие, почти чёрные – смотрели на меня внимательно, почти пронзительно. Он был в простой чёрной рубашке с закатанными рукавами, а на шее у него висел фотоаппарат.
