Читать WW II Война, начало - Георгий Комиссаров

26 июня 1941 год, Берлин

Я, Козырев Сергей Владленович, спецпосланник НКИД СССР, хитростью выбравшись из окружённого и охраняемого эсэсовцами здания полпредства Советского Союза, выполнил задание и сообщил временному поверенному в делах САСШ в Третьем рейхе Леланду Беррнаду Моррису, что нас всех советских дипломатов с семьями интернировали на территории посольства… а судьба других советских граждан неизвестна… МИД Германии настаивает на паритетном обмене нас на немцев в СССР, а не по общепринятой формуле «всех на всех». Связи у нас с Москвой и вообще с миром – нет!

Мистер Моррис меня заверил в горячей своей поддержке и что обо всём, что я ему рассказал, тут же станет известно в Москве и всему мировому сообществу.

И вот, после этой встречи, якобы с моей берлинской девушкой, я в условленном месте… где меня ждал подкупленный мною эсэсовец Хейнеман, который и помог мне выбраться из полпредства СССР в Берлине.

Как только я сел в его машину, мы сразу же тронулись…

– Ну, как девушка? – спросил Хейнеман.

– Всё в порядке, благодарю вас. Она так была рада меня увидеть, – последовал мой ответ.

Хейнеман стал отпускать какие-то шуточки, но я слушал его невнимательно.

Вспомнив, что у меня кончаются лезвия для бритья, я попросил его подъехать к первому попавшемуся галантерейному магазину. Пока я выбирал лезвия, он рассматривал роскошный помазок.

– Вот бы иметь такой! – с завистью сказал он. – Но это могут себе позволить только состоятельные люди…

Я предложил ему принять этот помазок в подарок. Он не заставил себя уговаривать и, когда я расплатился, спрятал пакетик в карман кителя.

По Шарлотенбургскому шоссе мы направились к знаменитому берлинскому «функтурму» – радиомачте. Днём в этом излюбленном месте вечерних прогулок берлинцев было обычно пустынно, и мы решили там прогуляться.

Сначала немного погуляли в парке, окружавшем радиомачту. В одном из его отдаленных уголков, около ящиков для отбросов, стояли две скамейки, выкрашенные в ядовито-желтый цвет.

На спинках скамеек ярко выделялась черная буква «Л» – первая буква слова «Лийе».

Как и во всех скверах и парках гитлеровской Германии, скамейки около мусорных ящиков были специально отведены для евреев.

Когда мы с Хейнеманом прошли мимо скорбной фигуры женщины в черном, сидевшей согнув спину и опустив голову на краешке одной из скамеек, меня передернуло.