1. Утренняя неожиданность
Мишка с недавних пор взял обыкновение ходить по утрам голышом, что изрядно волновало его тридцатишестилетнюю мать, два года как разведённую и с тех пор ни разу не побывавшую с мужчиной. Эту манеру сын перенял от отца – тот тоже вечно разгуливал по квартире голяком.
Дарья сняла с газовой плиты сковородку с омлетом, повернулась и от неожиданности уронила завтрак на пол.
– Бля, Майк, ты совсем стыд потерял?!
Сын без малейшего стеснения вошёл на кухню с полноценно эрегированным фаллосом. Орган у него был здоровенный, толстый и длинный, и стоял безукоризненно вертикально.
– А что? – невозмутимо отозвался сын и включил электрический чайник.
Мишка обрит наголо; он был патологически ленив, и мать два раза в месяц стригла его под ноль триммером – чтобы не мыть голову.
– Что что?! – воскликнула она. – Ладно ты просто нагишом расхаживаешь, а тут со стоячим!
– Против природы не попрёшь, – веско заявил сын, взял чашку и положил в неё растворимый кофе и сахар. – Утренний стояк.
– Против природы может и не попрёшь, но прикрыться-то можно!
– Зачем?
– Затем, что я твоя мама, и ты меня смущаешь! – молвила Дарья, отводя взгляд.
– Поглядите-ка, какая целочка! – хмыкнул Мишка.
– Так! Михаил Ильич, ты как с матерью разговариваешь?! Совсем берега потерял?
– Мамк, харэ выёбываться, лады?
Мать всплеснула руками и вышла из кухни. Когда через десять минут она вернулась, сын сидел за столом, пил кофе и пыхтел вейпом. Верхняя часть по-прежнему эрегированного члена торчала над столешницей.
– Да прикройся ты наконец, секс-машина! – вскричала Дарья.
– Ацтань, мамк, скоро опадёт.
– Скоро?! Он у тебя уже с четверть часа стоит!
– А я что могу поделать? – Мишка выпустил мощное облако пара. – Чем тебе вообще мой хер не нравится?
– Да мне нравится! Отличный хер, как у порноактёра!
– Ну а чё тогда?
– А то, что у меня секса полтора года не было.
– Мне жаль, – усмехнулся сын.
– Мне тоже, – отозвалась мать.
– У меня вообще никогда секса не было, но я ж не рыдаю.
– Я тоже не рыдаю, как видишь, – сказала Дарья. – Как попробуешь, тоже страдать начнёшь. Если рукоблудить перестанешь.
– Не перестану и страдать не буду.
– Пол помой, – она подняла сковородку и поставила её в раковину.
– Сама уронила, сама и мой.
– Я из-за тебя уронила!
– Ага, рассказывай.
– И прикройся наконец! Совсем уж кринжово.
