Дождь обрушился на Токио словно небеса разорвали свои вены. Вода не стекала, а ползла по стенам, оставляя за собой слизистые следы, будто улитки-исполины проползли через весь город. Рейко шла по переулку Гиндзы, её кеды до нитки промокли продолжая хлюпать в лужах, от которых пахло ржавчиной и прокисшим молоком. Неоновые вывески мигали, как неровный пульс, их отражения в воде напоминали утопленников, тянущих к ней руки. Она прижимала к груди мокрое объявление, найденное под скамейкой в парке Инокасира: «Работа для тех, кто готов обменять завтра на сегодня. Спросите у дождя, где Фудзитори». Буквы расплывались, словно чернила смешались с её потом.
Магазин возник из ниоткуда – треск старых балок, скрип дерева, глотающего само время. Вывеска «Фудзитори» моргала неоновым светом, буквы покрыты паутиной, из трещин сочилась черная смола, витрины запотели. Рейко присмотрелась: капли стекали по стеклу, оставляя за собой прожилки. Она коснулась ручки двери – та была липкой, словно обтянута кожей.
Внутри воздух гудел как улей. Запахи ударили волной: ладан пережаренный до горечи, йод обжигающий ноздри и подкравшийся за ними сладковатый душок – как будто где-то тлели конфеты, обернутые в старую газету. За прилавком сидел человек, лицо которого скрывал веер. Не простой – сплетенный из желтых ногтей, каждый с черной точкой у основания. Ногти шевелились, словно жуки на булавке, щелкая по воздуху.
– Ты опоздала на тринадцать ударов сердца. – Его голос звучал так, будто его пропустили через радиопомехи 1940-х. Он протянул, кимоно замотанную в рисовую бумагу и швырнул на прилавок. – Надевай. Не заставляй клиентов ждать.
Рейко развернула свёрток. Юката цвета застарелого кровоподтека оказалась холодной, как трупная плоть. Узор на ней жил своей жизнью: бабочки с крыльями из человеческих ресниц взмахивали в такт её дыханию, превращаясь в мотыльков с ртами на брюшках. Когда она надела её, шов на спине сжался, впиваясь в кожу, будто зубами.
– Первая уже здесь. – Хозяин ткнул веером в занавесь из волос. Они висели густо, пахли лавандой и разложением. – Помни: не смывай с себя дождь до рассвета. Не трогай глаза после полуночи – они тебе ещё пригодятся. И если тринадцатый заговорит с тобой… – он замолчал, и ногти на веере захлопали, как кастаньеты.
