Читать Зарубежная Россия 1920-1970 - Ковалевский Евграфович

© Издательство «Чёрная Сотня», 2019

Выпуск подготовлен командой интерактивного издательства «Чёрная Сотня».

«Чёрная Сотня» – книжное издательство, основанное двумя студентами в 2013 году. Миссия издательства – восстановление и возвращение в Россию литературного, культурного и научного наследия русского зарубежья, а также трудов, которые по тем или иным причинам не периздавались в советское время.

Официальное сообщество ВКонтакте www.vk.com/chernaya100

Не «русское зарубежье», но «Зарубежная Россия»

В России нет особой привычки следить за восточноевропейскими политическими новостями, но когда в 2001 году премьер-министром Болгарии стал Симеон Саксен-Кобург-Готский, ещё в детстве вошедший в национальную историю как Симеон II (будучи ребёнком, он оказался последним болгарским царём), эта новость на многих произвела впечатление. Куда уж нагляднее – вот они, критические 25 лет, из-за которых Россия оказалась единственным из государств, переживших коммунистическую диктатуру, где после падения власти коммунистов не случилось большого возвращения прежней, эмигрировавшей национальной элиты. Вернувшемуся Симеону, когда он стал премьером, было всего 65 лет, у нас же возвращаться было некому: поколение цесаревича Алексея вымерло в начале 80-х. О, если бы и у нас, как у болгар и других восточных европейцев, советская власть продержалась не 70, а всего 45 лет – они бы вернулись, они бы успели, и Россия была бы совсем другой. Даже судьба этой книги укладывается в ту же календарную схему – книга вышла в 1971 году, автор умер в 1978-м, не пережив даже Брежнева, которого, в общем, вообще никто не пережил. Главные долгожители эмиграции остались в 70-х – Керенский, Борис Зайцев, – и чуть ли не единственным состоявшимся дореволюционным человеком, успевшим вернуться (в ленинградскую, впрочем, коммуналку), оказалась Ирина Одоевцева.

Но дело не только во времени. Понятно, что возвращаться можно и посмертно. Этот процесс начался ещё в доперестроечном СССР – Бунина стали издавать ещё при Хрущёве, Шмелёва – в конце 60-х. Незадолго до перестройки в Москве перезахоронили прах Шаляпина. Даже Зворыкин американским туристом и делегатом не раз приезжал в Советский Союз. Но у слова «эмиграция» к тому времени было уже совсем другое значение и совсем другие ассоциации, в том числе географические – не врангелевский Крым и Галлиполи, не Белград, Константинополь и Париж, а Вена, Тель-Авив и Нью-Йорк. «Хоть тушкой, хоть чучелком», «жена не роскошь, а средство передвижения» – через первые дыры в железном занавесе не русская культура прежде всего хлынула в Россию, а советская – на Запад.