– Рой? Рой… Рой!
Она сжала его холодные пальцы, пытаясь заставить проснуться, чем только глубже топила себя в толще иллюзии, где он всё ещё жив. Кошмар просочился сквозь кожу и, напитав реальность, искалечил ещё одну жизнь.
– Рой?! Рой?! – сипела она синими губами, пока слёзы катились по стылым щекам к покрытому инеем вороту, где, сковываясь бесстрастной стужей, они превращались в ожерелье боли.
– Нет! Нет! Не-е-е-т! – взвыла она, заставив вздрогнуть темноту теплотрассы.
Глянцевый наст полопался, точно стекло, над «ожившими» барханами. Другие бездомные скинули снежные шапки со своих одеял, так «заботливо» нанесенных вьюгой, чтобы взглянуть, кого сегодня не стало.
Эти двое жили тут всего вторую неделю. Ещё молодые, амбициозные и не потасканные жизнью. Они набрели на окраины в поисках временного пристанища, свободы и пусть и далёкого, но светлого будущего. Бунтовщики, что пошли вопреки своим близким, не желавшим их союза. Ограждённые состоятельностью и социальным статусом своих предков, жизнь по ту сторону стен им казалась сказкой, а пребывание в "замке" – заключением и пыткой. Но если два влюбленных сердца стремятся друг к другу, то нет во вселенной силы способной препятствовать им. Не смогли это сделать и близкие, и влюбленные упорхнули, не оставив даже письма на прощание. Ноги сами прокладывали путь к горизонту, в незнакомые земли, к чужим лицам, новым впечатлениям и незабываемым воспоминаниям. Туда, где кончается серая реальность, и начинается сказка… как оказалось, с плохим концом.
– Рой?!
Она трясущимися руками ощупывала его, будто тот Рой – тот румяный, круглолицый парень – всё ещё прятался в этом закостенелом теле, где-то под неестественно белой кожей.
Население узла теплосети медленно потянулось к рыдающей девушке. Но чем могут помочь те, чьё существование само собой воплощает утрату? Те, кто уже был лишён всего? Немой скорбью. Не более.
Чтобы хоть как-то сгладить потерю, они окружили её плотным кольцом, закрыв щели между собой мокрыми одеялами. Это должно было препятствовать пляшущей вьюге, дать хотя бы проститься с любимым.
Внезапно её руки кто-то коснулся. Кожа была грубой, но гладкой – такая была и у Роя. Тело встряхнуло надеждой, она вскинула голову, не веря своим ощущениям, но вместо окрыляющего чуда внутри всё вновь рассыпалось на осколки. То был не он. Чужак, как уму, так и сердцу. Такой же молодой и невесть как сюда попавший. Горечь опять надавила на горло. Бродяга это заметил.
