Серия 16
Andante con troppo
(Спокойно и не спеша)
1а
1806. Натура. Октябрь. Утро. Тюрингия. Заальфельд. На границе с Саксен-Веймаром
Во дворе неприметного домика у границы прусской Тюрингии с Веймаром собралось человек десять. Они все в военной форме и явно собираются куда-то ехать. Из раскрытой двери домика слышны звуки рояля. Кто-то живо играет что-то похожее на сочинения Бетховена. Вдруг музыка обрывается, и на крыльцо выбегает сравнительно молодой человек, которому с виду лет тридцать. Это генерал-лейтенант Людвиг Фридрих Прусский, личный друг и покровитель Людвига ван Бетховена, даже посвятившего этому принцу симфонию, а также лучший друг и сосед обитающих в Веймаре Гете и Шиллера. Он считается самым талантливым композитором Пруссии, а его произведения уже играют по всей Европе струнные оркестры. Принц весело возбужден и доволен.
Людвиг Фридрих: Ах, господа, черт побери – я доволен. Сегодня музыка пишется как-то особенно легко и душевно. Никак не мог оторваться. Впрочем, надеюсь, вся эта неразбериха с возможной войной сама собою забудется. Лично я не верю, что война здесь, в божественном Веймаре, вдруг начнется ни с того ни с сего!
Полковник Фрюнсберг (племянник князя Гогенлоэ) Прошу прощенья, экселенц, за столь ранний визит. Дяде только что донесли о какой-то странной возне вокруг. Вчера схватили одного перебежчика, он говорит, что главные силы Наполеона маршируют по мостам через Рейн. Отсюда до Рейна весьма далеко, но тем не менее дядя приказал вас немедля в расположение его армии вывезти.
Людвиг Фридрих (со смехом): Я – взрослый мальчик. Я смогу постоять за себя! И потом, я хочу жить по соседству с Афинами всей Германии! В Берлине нету ни Гете, ни Шиллера… Без бесед с начитанными людьми мой мозг закисает!
Фрюнсберг (с чувством): Ах, экселенц, но помимо всего (делая рукой в воздухе некие петли) этого, вы ведь и лучший генерал всей страны! Вы сумели взять даже Майнц, считавшийся неприступным… Дядя перехватил пару писем врага, в которых как-то странно было помянуто ваше имя. И весьма обеспокоился. У меня приказ!
Людвиг Фридрих (небрежно): Хорошо! Подчинюсь произволу и насилью! Едем! (Прежде чем сесть на коня, чуть задерживаясь.) Однако же дорога наша идет вдоль холма, с которого открывается самый лучший вид на столь любимой мной Веймар! Хотел бы посмотреть на него на прощание!
