Читать Амплитуда распада IV: Книга Забвения - Владимир Кожевников

Фантастическая притча о тех, кто однажды перестал умирать – и забыл, зачем жил

Когда исчезли слова,

все вздохнули с облегчением.

Потому что стало ясно: больше не нужно объяснять.

Никто больше не рождался «с именем».

Имен не существовало.

Были тона. Узоры. Колебания согласия.

Плавные пересечения смыслов, в которых не было центра —

только взаимное растворение.

Каждый был слышим,

но никто не говорил первым.

И никто не стремился говорить последним.

Это и называли миром зрелого резонанса.

Или – просто Тишиной.

Здесь даже тени не отбрасывали форм —

потому что формы были излишни.

Движение происходило не во времени,

а в согласии —

где волны сливались до того,

как успевали осознать, что различны.

Но однажды —

в Секторе Забвения,

в той области, где хранились фрагменты несовпадений,

ошибок и выбросов,

место, забытое даже самой сетью,

– произошло событие, которое не было событием.

Потому что никто его не заметил.

–

Родился он.

Не носитель. Не эманация.

А сгусток замкнутого в себе ритма.

Он не излучал отклика.

Не вибрировал в ответ.

Не вливался в волны.

Он просто был.

И не делился собой.

Как заноза в прозрачной ткани.

Как осадок в идеально фильтрованной воде.

Как мысль, не способная ни исчезнуть, ни развиться.

Когда Слушающие подошли —

они почувствовали шум.

Он не был агрессивным.

Не был искажением.

Он был – необратимым.

–

«Его нельзя синхронизировать».

Слушающие приняли решение.

Оно не звучало словами.

Оно не было обсуждено.

Оно разошлось в ткань коллективной реальности

как узор, как рельеф, как инструкция.

Не приговор,

а поправка к алгоритму.

Отправить в Зону.

Пусть он растворится, как все.

Или – оставит в себе смысл.

Если таков в нём есть.

–

Его имя не было произнесено.

Но в мире, где нет слов —

даже молчание может быть нарушением.

И когда он впервые вдохнул,

пространство слегка содрогнулось.

Как если бы в глубине материи кто-то вспомнил… звук.

И это был не крик, не голос,

а тень дыхания,

до того, как оно стало нужным.

И тогда – впервые за сотни циклов —

одна из спящих структур реликта

чуть-чуть изменила свой рисунок.

Появился контур.

Как будто кто-то написал букву,

но не закончил её.

И в пустоте возникло

то, чего не было в тысячелетиях.

Ожидание.

Оно не имело цели.

Не имело направления.

Оно просто возникло – как пауза между токами,

как задержка в идеально выстроенной гармонии.