Вы никогда не задумывались, почему в наших сказках давным-давно остановился технический прогресс? Емеля на печи ездил. Баба-яга в ступе летала. И что дальше? Где печь Емели с путеискателем и на чистом топливе из воздуха? Где ступа с глушителем и системой самопокидания? Их нет. Сказочный мир застыл. Он превратился в музей имени самого себя, где по кругу катаются одни и те же, не меняющиеся столетиями волшебные устройства.
И не надо думать, что это просто забавное наблюдение за фольклором. Это не совпадение. Застой в сказочном мире – первый, самый верный признак грядущего застоя в мире реальном. Потому что воображение народа – это мышца. И если её перестают тренировать на сказочных, «безопасных» тренажёрах, она атрофируется. А без этой мышцы невозможно создать ничего нового и в настоящей жизни. Умение придумать самодвижущуюся печь и умение сконструировать беспилотный автомобиль рождаются в одном и том же месте головы. Если засыхает первая ветка, скоро перестанет плодоносить и вторая. Когда народ перестаёт изобретать в сказках, он скоро перестанет изобретать и наяву.
Есть ответы, которые останавливают воображение.
Ребёнок задаёт вопрос: «Папа, а почему тень за мной бегает, но её нельзя поймать?». И в этот самый миг, когда в маленькой голове рождается целая вселенная, где тени – живые и пугливые существа, взрослый, налитый знанием, как индюк крупой, выносит приговор: «Это просто отсутствие света, сынок. Объект перекрывает лучи, вот и получается тень».
Всё.
Вселенная живых теней закрыта гранитной плитой авторитетного мнения. Искра, которая могла бы разжечь костёр целого мира, затоптана тяжёлым сапогом унылой действительности. Мы так гордимся тем, что даём детям «знания». А на деле – протягиваем им готовые, пережёванные кем-то факты, отучая от главного – от самой работы мысли. Вся соль жизни, всё её чародейство – в умении изобретать.
И вот дети вырастают. С головами, полными чужих мыслей и зацементированных определений. Они могут рассчитать траекторию полёта спутника, но вопрос «А куда улетают сны по утрам?» вызывает у них лишь снисходительную усмешку. Мы получаем прекрасных исполнителей. И теряем творцов.
Меня зовут Алексей Щинников. Я долго вожусь с логикой, с алгоритмами, с попытками разложить творчество на понятные, внятные шаги. И утверждаю: самое страшное, что можно сделать с человеческим умом, – это запереть его в клетке авторитетных мнений.
