Я ничего здесь не могу изменить. Когда я
вселился, уже было так, как сейчас. Меняются только лица. Суть остаётся
неизменной. Кто бы сюда ни попал, все в скором времени начинают тонуть. И я
давно бы ушёл на дно, если бы не крепкая рука отца, держащая меня за волосы и
не позволяющая захлебнуться окончательно. Я не люблю это место, но я живу здесь
вопреки всему – своим убеждениям, ценностям, идеям. Мне хочется бежать всякий
раз, как я вижу, к чему приводят наши ежедневные пьяные посиделки. Но когда
стакан оказывается в руке, рассуждать уже поздно. Обратно не вернёшь, на стол
не поставишь. Пей, душа, заливай всё, что есть!..
Мои родные не знают и половины того, что
происходит здесь. Но я всё время ощущаю себя как на иголках, ожидая, что в
любой момент сюда может войти отец. И тогда… позора мне точно не избежать.
У меня были попытки уйти, соскочить. Не
принимать эти условия буквально. Но что бы я сказал отцу? Что не хочу жить в
общежитии среди алкашей и наркоманов? Что сам становлюсь одним из них? Что не
могу справиться с собственными пороками? А где же тогда пресловутая сила воли?
По-видимому, утонула в стакане с водкой. Поэтому она всё время кажется такой
горькой. А ведь продолжаю пить…
Лизе здесь, конечно, не место. И как
хорошо, что она учится в другом городе и сюда приезжает редко. Я бы не хотел
видеть, как она превращается в одну из тех, кто здесь по соседству почти
наравне с мужиками лакает водку чуть ли не из блюдца, будто кошка – молоко. А
потом такие заползают в первую попавшуюся постель и продолжают мурлыкать на
ухо, требуя ласки. Мне не нравится вся эта система, но повлиять на неё я не
могу. Остаётся молчать, что я и делаю чаще всего.
В дверь постучали. Ну, вот оно, началось!
Не иначе сама Жанна Аркадьевна пожаловала. Наверняка, ей уже донесли добрые
люди. Праздник у нас – не спит вся общага. Как же уснуть, если музыка на всю
громкость?
Никто не просыпается, не встаёт, чтобы
открыть дверь. А стук всё настойчивее. Жанна Аркадьевна может сколько угодно за
дверью стоять. Ей торопиться некуда.
– Женя, открой! – её голос. Как угадал.
Нехотя сползаю со второго яруса, подтягиваю штаны без ремня и босой иду
открывать. Не уйдёт ведь, пока своего не добьётся. Поворачиваю ключ в замке и
выглядываю из-за двери. – Ну, доброе утро, Евгений! – строгая, прямая Жанна
Аркадьевна смотрит на меня сквозь прозрачные очки взглядом воспитательницы
детского сада. – Почему так долго не открывал?