Всё эти дни отец пытался пробиться к нему,
словно, сквозь толщу возведённого вокруг саркофага. Но до сих пор не смог.
Я погрузилась в какой-то вакуум, затянутое
полиэтиленом пустое пространство, где все, в большей степени, молчали. Или, в
лучшем случае, вздыхали. Горько и тяжело.
Мама была вынуждена работать в прежнем режиме, а
сейчас это - с раннего утра и до глубокой ночи. Отец же, не добившись от
Виталия отклика, отправился со съёмочной группой на три дня в Сан-Франциско. Ну
а мне было поручено присматривать за нашим безутешным соседом.
Вот только как это сделать, если он никого и близко к себе не подпускал?
Эмбер, с которой мы не виделись почти полгода
звонила каждый день и зазывала на различные рождественские мероприятия. Но
каждый раз я отказывалась - не было желания. И сил, если честно, тоже. А
сегодня я, всё-таки, согласилась. Не хотелось ещё больше обижать подругу, тем
более, что собирались мы на ежегодный корабельный парад Marina Del Ray. Моё
любимое рождественское развлечение.
Я была уже одной ногой в своём Ford Mustang,
когда услышала это. Грохот, шум и звуки бьющегося стекла, а за ними -
всплеск...
В считанные секунды преодолела расстояние до дома
Виталия и, очутившись на заднем дворе, обмерла. Растрёпанным, разъярённый и
такой осунувшийся, он кидал детские вещи прямо сквозь панорамные окна своей
гостиной. И начал, по всей видимости, с детской кроватки, которая теперь плавно
и размеренно погружалась на дно бассейна.
Если бы и его боль могла так же легко и плавно
погрузиться в небытие, сойти на нет... Но в небытие погружался пока только он
сам...
- Виталий! - бросилась я к нему, когда детская
лошадка-качалка оказалась в его руках, готовящаяся повторить участь своей
предшественницы. - Виталий! Остановитесь!
Не зная, что делать, я подлетела к нему и схватила за эту несчастную лошадь.
- Не нужно всё крушить. От этого лучше не станет!
- сама не верила в свои слова. Кто знает, что сейчас для него лучше?
И, как ни странно, он её отпустил, а сам
опустился на пол и, опершись спиной о диван, закрыл лицо руками.
Не решаясь что-то говорить, а уж тем более
подходить к нему, просто начала собирать осколки стеклянной стены с мраморного
пола.
- Чёрт! - всхлипнула я, когда осколок прочертил
алую, длинную линию по тонкой коже ладони. И в следующую секунду до меня
донёсся долгожданный, хрипловатый голос: