Вместе с жизнью покойный утратил и
всю свою смазливость. Насколько он был привлекателен прежде,
настолько отталкивающе выглядел сейчас. Даже заплаканные
воздыхательницы брезгливо отворачивались. Посиневшее лицо
раздулось. Глаза остекленели, точно у мороженой рыбы. Из раскрытого
рта торчали бурые водоросли. Трудно было узнать записного красавца,
разбившего немало девичьих сердец. Теперь в его облике и позе
сквозило нечто не просто жуткое, но и унизительное.
– Накройте! Не позорьте мертвеца! –
спохватился кто-то.
Да ведь у него штанов нет! – успел
Фридрих скользнуть взглядом по молочно-белым волосатым ногам,
торчащим из-под прилипшей рубахи. Зацепились, пока несло течением?
Странно. Помнится, он их всегда в сапоги заправлял, а те при
нём.
– Сколько времени он мёртв?
– Кто ж знает? – покачал шлемом
гвардеец. – Вода сейчас холодная. Рыба сонная, объела совсем
немного. Судебный медик говорит, мог больше недели в ней
пробыть.
– И что? Всё это время рыбак не
проверял сети?
– Так откуда угодно течением могло
принести. Где-нибудь застрял, а после всплыл. И вот приплыл…
– Среди вещей погибшего не попалось
ничего странного?
– Нет. Напротив, видите, отсутствует
то, чему положено быть. Почему спрашиваете?..
Кажется, вопрос уже задавали. И есть
догадка, кто оказался столь же любопытен. Значит, не успел вернуть
своё? Опередили? Или просто пытается отвести подозрения? Помнится,
некто предупреждал о напастях, грозящих бедной Мае… Не об этом? Что
может быть для юного сердца хуже внезапной потери возлюбленного, да
ещё таким отвратительным образом?! Хотя, тебе ли судить? Если когда
и любил, уж точно не Мартина. И всё равно в глазах возникла
мешающая резь, а в груди защемило. Где же загадочный пришелец,
явившийся сюда в недобрый час? Что прячет от посторонних глаз –
торжество, или лютую досаду? Догадывался? Знал? А, может, приложил
руку? Для столь серьёзных обвинений должен иметься более веский
повод, чем домыслы.
– Утонул?
– Или помогли. Приподнимите ему
голову, ежели не из слабонервных.
Тело мёртвого лежало на животе уже
под надвинутым до шеи покрывалом. При этом лицо смотрело прямо на
Фридриха, как и положено, снизу-вверх, пялясь слепыми глазами.
Тыльная сторона головы в слипшихся волосах промялась, напоминая
початый бурдюк.
– Спасибо, – выдавил учитель, прикрыв
рот воротником, и отошёл от греха подальше, прицельно поглядывая на
бурьян – не стошнит ли сейчас.