– Кто в это враньё поверит?! – до
боли сжала дама кулаки. – Ни за что б не стали рисковать! Подмена
ребёнка – серьёзное преступление. Раскройся оно, покойный предок их
в порошок бы стёр вместе с каменными стенами!
– Думаю, ничтожность риска очевидна,
– спокойно ответил пилигрим. – Часто вас папаша навещал? Полагаю –
ни разу. Оно и не требовалось. В Святую обитель сплавляют с глаз
долой, не чтобы постоянно помнить, а чтоб вычеркнуть из памяти,
удалить постыдную болячку с совести. Монашки это лучше других
знают, многие – из собственного опыта. Но для порядка изобразили
ужас и подкреплённое рыданиями раскаяние, что за дар Неба приняли
хитроумный промысел Нечистого. Даже я разжалобился и почти
поверил.
– Лживые гадины! В чём, а в
притворстве им умения не занимать!
– Вполне допускаю, – согласно кивнул
странник. – И любая, стоит немного поднажать, повторит его. Их
версия предпочтительней, и её представят единственной. Замену
младенца проще целиком списать на покойную и кого-нибудь из
сообщниц, желательно тоже не доживших до нынешнего дня. Зачем
копать глубже, рискуя подрыть фундамент, если устраивающее всех
решение лежит на поверхности? Посему, не советую ссориться с теми,
кто может устроить разбирательство. Сначала им, а затем – сами
догадываетесь, кому.
– Каким образом? – уронила женщина
руки под столом. Ладони горели от следов впившихся ногтей.
– На то и существует Священный суд
высшей инстанции, – напомнил пилигрим. – Надо ли объяснять, что
самозванкой, завладевшей имуществом рыцаря, займутся куда
основательнее, чем обвинённой в порче и привороте неимущей
простолюдинкой? Ведь что получается: замок с угодьями и тысячью
крестьян достался отпрыску безвестной шлюхи, в то время как по
округе бегает полно незаконнорожденных, но вполне единокровных с
почившим наследников. Самый видный из которых весьма своевременно
устраняется.
– Полная чушь! – впились ногти
обратно. – Ваши обвинения абсурдны! Я являюсь законной наследницей
согласно завещанию, где ясно написано…
– И что же? Кем вы там значитесь?
Рискну предположить – племянницей, которой, как мы без труда
выяснили – не существует и вряд ли существовало. Помилуйте. Я не
обвиняю, а всего лишь предупреждаю. Иначе не стал бы трудиться,
делая работу за всех этих поборников законности.