– Да уж! – усмехнулся гость. –
Семьям, небось, в целях экономии казны объявили, будто нализавшиеся
болваны сами сбились с пути, заехав куда не надо, и там замёрзли.
Что недалеко от истины!
– Припоминаете?.. – обрадовалась
хозяйка. – Отлично! Может, и вас кто-нибудь вспомнит?
– Желаете провести опознание? Хорошо.
Ну-ка, кликните услужливых псов сюда. Тот, для кого они приготовили
тёплую встречу пять лет назад, пожаловал. Полагаю, не все грызуны
передохли в этом гостеприимном доме? Хотите посмотреть, каков мозг
врага так называемого вашего рода?
– Нет! – отрезала госпожа. –
Достаточно разъяснений, и прощайте. Только оставьте меня и девчонку
в покое!
– Вы не поняли! – сиплое хихиканье
превратилось в шипение. – Никто не может ставить мне условия! Я сам
решу, когда уйти и что делать дальше!
– Кто вы?
– Неуёмное женское любопытство! Я
рассказал о вас, чего о себе не подозревали. Разве мало?
– Мало! Хочу знать, кто смеет
угрожать мне в моём же доме. Иначе, вопреки желанию, воспользуюсь
вашим предложением! И извольте снять шляпу! Это невежливо!
– Обойдётесь! – не пошевелился
он.
– Тогда сделаю это сама… – дама
вскочила и забежала к нему за спину – через стол было не
достать.
Сидящий не обернулся, только
вытянувшаяся к ненавистному головному убору рука в мгновение ока
очутилась в тисках бледных пальцев, на одном из которых сверкнул
перстень.
– Слуги! – прозвучал, срываясь,
крик.
– Ау! – передразнил пилигрим. – Где
вы? Оглохли? Хозяйка требует верных рабов! Бедняги, никак не могут
решиться. Или просто ищут верёвку подлиннее – для голодранки и
госпожи. Выдать обеих ведьм в руки правосудия и остаток жизни
трудами и постом вымаливать себе прощение, что пользовались
милостями пособницы Тьмы!
От боли на глазах выступили слёзы.
Силуэт на фоне подсвечника расплылся и заколыхался языком чёрного
пламени. Ища опоры, свободная ладонь заскользила по ворсинкам ковра
на стене и, нащупав что-то холодное и круглое, инстинктивно
схватила…
Он, показалось, даже не шелохнулся.
Только женщина, перелетев через его плечо, с беспомощным стоном
рухнула прямо на расставленные блюда, испачкав угощениями платье.
Черепки разбитой посуды укололи спину. Выкрученная рука оказалась
крепко придавлена запястьем к столешнице. Пальцы второй безвольно
разжались, выпустив рукоять. Кинжал торчал рядом, на пол-лезвия
войдя в толстый массив морёного дуба.