– Не вам решать. Смотреть можно, но
даже и пальцем не сметь трогать! Держаться не ближе десяти шагов! А
вы, – приказал он стражникам, – если что, пускайте в дело кнут.
– Говорили, народом судить будем!
Наврали?
– Предоставьте бороться с колдовством
тем, кого на это благословила Святая Церковь, – успокаивал пастор.
– Каждый желающий может дать свои показания. Это и будет ваш
вклад!..
Проскочив под свистящим бичом,
Фридрих ухватил начальника за стремя.
– Отпустите её! Девушка
невиновна!
– Это ещё кто?! Почему
посторонние?!
– Я местный учитель. Мне удалось
кое-что разузнать…
– Обожди, – сделал офицер знак
помощнику, снова занёсшему руку с кнутом, и снизошёл выслушать. –
Говори! Коротко и быстро!
– Убитого видели в харчевне после
того, как они расстались…
– Суд примет к сведению все
обстоятельства. Вперёд, пока этот сброд её не растерзал! –
пришпорили коня.
Фридрих едва удержался на ногах,
исполнив неуклюжий танец, чем вызвал оживлённый смех. Какой-то
косматый клубок с лаем вкатился под копыта переднего всадника,
волчком увёртываясь от хлёстких ударов. Лошадь взвилась на дыбы,
едва не сбросив седока. На шее собаки болтался обрывок привязи.
– Вулкан! Сидеть! – крикнула Мая, до
этого не проронившая ни звука. Свистнул хлыст, кончиком полоснув по
щеке.
– Заткнись! А то вставим кляп!
Девушка молча слизнула тёмную
струйку, побежавшую с рассечённой губы. Не послушавшись, пёс
метнулся к ударившему юную хозяйку и, оскалив пасть, прыгнул,
готовый вцепиться обидчику в горло. Но железный нагрудник помешал.
Блеснула сталь…
Хорошо, она не могла обернуться и
видеть это, только услышать короткий сдавленный визг. На глазах,
всё это время остававшихся сухими, выступили слезы. Старый пастух
опустился на колени, сгрёб обмякшее лохматое тело и ткнулся лицом в
окровавленную шерсть, шепча:
– Вулкан, тебя-то за что?.. Проклятая
ведьма! Всё из-за неё!..
*****
В конце дня потерявшая интерес толпа
уменьшилась и отстала. К тому ж погода портилась, снегопад
усилился. Все устали – и люди, и даже лошади, которым было
непривычно двигаться таким медленным шагом. Из сопровождающих
помимо конвоя остались лишь учитель да старая вдова, нагнавшая их
возле самого леса. Они тащились следом, не разговаривая и не
приближаясь друг к другу, понуро опустив головы и стараясь не
наступать на алые пятна, точно раздавленные в снегу ягоды. Из-под
грубых железных браслетов со стёртых ими щиколоток пленницы
сочилась кровь, отмечая скорбный путь. Если они не в силах даже
смотреть на это, то каково ей!