– Вот именно! Вы все в опасности!
Из-за него…
– Ты ж сказал, не заразен, если… Да
он, вроде, никого не успел цапнуть…
– Дело не в этом… Как бы сказать… Вы
много чего, …противозаконного… – подобрал формулировку учитель, –
признаёте за ним и за собой. Всего этого хватит… Понимаете на что…
Отчего так испугались подозрений, сами говорите, в причинении
смерти какому-то крестьянину?
– Знакомо рассуждаешь, – блеснула
зубами кривая улыбка из-под щетины. – Это судебным без разницы –
трупом больше, трупом меньше. Главное, всех пристроить, списать на
кого-нибудь. Сам не понимаешь? Объясняю. Оттого, что ищейки слишком
рьяно взялись за это. И на одной девке, похоже, не успокоились.
– Думаете, им нужен кто-то ещё?
– Кто-то, или что-то. Откуда мне
знать!..
– И Том не знает?
– Нет!
– Почему в этом уверены?
– А потому! Знал бы – и нам бы
сообщил: жестами, промычал, сплясал – нашёл бы, как. Он своих не
предаст – на кусочки режь! А тут всего лишь покусали.
– Вы точно хорошо посмотрели, что он
добыл в игре?
– Говорю же! Только деньги! Монеты!
Всё посчитано. Интересует, сколько?
– Я не просто так спросил о Камне
Гномов. Этот артефакт может быть очень неприметным. Кое-кто думает,
он исполняет желания, но куда меньшим известна оборотная
сторона...
– Ясно! За всё надо платить! А мы не
привыкли…
– Так, да не совсем. Сулит нешуточные
беды, если заполучить его иначе, чем в дар – выкрасть, отнять,
выманить…
– Можешь не продолжать, – оборвал
атаман. – Такое справедливо насчёт любого мусора здесь. За ничего
не стоящий отхватят клешню. А немного ценный – сам понимаешь… Как
его назвал? Арте… хрень? Не попадалась. Будь у меня камушек,
исполняющий всё, что ни приспичит, я бы его, наверно, просто
выкинул, или засунул куда подальше. Сам посуди, чего я могу
пожелать хорошего? А творить злодейство – вполне достаточно пары
рук, одной ноги и единственного глаза. Ну а ты? – обратился он к
немой. – Что бы загадала, окажись у тебя такая штуковина?
В ответ та возбуждённо промычала,
теребя передник.
– Разрешаю не отвечать, – усмехнулся
Циклоп. – Сам знаю. Небось, чтоб снова вырос язык, и смогла опять
распевать свои дурацкие куплеты, а потом повторно его лишиться,
встретившись с поборниками нравственности. Угадал?
Та развернулась, обиженно хлюпая
носом, и звонко схлопотала мозолистой ладонью пониже спины.