Вот и в тот роковой осенний день,
когда они, направляясь к городу, ехали через лес, девочка в
очередной раз припала к дыре глазом, изучая проплывающие мимо
корявые стволы, замшелые камни, уходящие вглубь языки болот. По
незнанию, их легко было принять за солнечные полянки, невесть как
отвоевавшие место среди сплошного сумрака под кронами деревьев. Со
стороны они вовсе не выглядели опасными, но она научилась не
слишком доверяться первому впечатлению. Вот дорога, хотя и тряская,
казалась вполне надёжной, куда лучше хлипкого фургона, из которого
так и хотелось выскочить, пробежаться по твёрдой, хоть уже и не
тёплой земле. Но родители считали по-другому. Отец глядел вперёд
опасливо и исподлобья, сунув руку под брошенную рядом шубу, где
было кое-что припрятано на непредвиденный случай. И когда из-за
поворота возникла приземистая фигура, он долго колебался –
придержать лошадей, или погнать во весь опор.
– Люди добрые! – жалобно заголосил
бородач с перевязанным чёрной лентой глазом, ковыляя с обочины на
середину, видимо, и не допуская мысли, что его могут задавить.
– Тпру! – натянул старьёвщик в
последний миг поводья. – Жить надоело?! Чего надо?
– Если б надоело, оставил бы своё
тело в южных землях, жариться под тамошним солнышком. Да зачем-то
притащил его сюда, не в целости и сохранности, правда. Помогите
калеке, потерявшему здоровье в войне с иноверцами. Сегодня в городе
ярмарка, праздник, а на одной ноге далековато прыгать. Не
подвезёте? Может, припомнив былые заслуги, и мне там чарку
поднесут. На большее рассчитывать не приходится.
– Что ж. Нам по пути, – махнули ему.
– Садись, и поехали. Жена, уступи человеку место.
Та полезла внутрь, попутно отвесив
дочери подзатыльник, чтобы без надобности не высовывалась.
– Воевал, говоришь? – решил
поддержать хозяин фургона беседу с пристроившимся рядом пассажиром.
– И как оно, на войне?
– Жарковато! – расплывчато ответил
тот. – Здешний климат мне больше по нраву.
– Мальчишек моих случайно там не
встречал?
– А как же! Тысячи чьих-то сыновей
были с нами, и почти все – кто остался лежать в песках, кто сгинул
в плену. Немногим «повезло», как мне, вернуться в «почёте и
славе».
– Это точно! – кивнул торговец на его
горькую иронию. – Отсидевшиеся за стенами теперь считают, что это
они победили. А на взаправду проливших кровь им плевать.