– Не гони лошадей, – предостерёг
одноглазый. – Времени много, успеем. А дорога неважная, недолго
колесо сломать или наскочить на что-нибудь.
Оказалось, он предупреждал не зря.
Через пару поворотов из зарослей прямо перед ними выскочил
здоровенный детина и встал посреди пути, как ни в чём не бывало,
опираясь на длинную, толстую палку.
– Господа, поделитесь с бедными
людьми, – деланно тонким голосом прогнусавил он. – А то на жизнь не
хватает.
– Держи, – кинул старьёвщик ему
медяк, и тот ловко его поймал одной рукой.
– Маловато будет, – парень повертел
грош в пальцах и швырнул в кусты.
– Так найди себе работу! Другие не
обязаны за тебя пуп надрывать.
– А кто сказал, я не на работе? –
нагло ухмыльнулся он, что делало его молодое лицо отвратительным,
не спасали даже правильные черты. – Я собираю плату за проезд. С
вас по серебряной монете. С каждого! Отдельно – за лошадей, повозку
и груз. Если нет желания дальше потопать налегке.
– Морда не треснет? – дела в этот год
шли неважно, и старьёвщику не хотелось запросто расставаться с
приличными деньгами. – Я уже уплатил пошлину, проезжая по землям
рыцаря, а следующую буду платить на въезде в город.
– А тут свой хозяин! И ему решать,
кого пропустить этой дорогой, а кого нет. Так что гони деньгу, пока
я добрый и не передумал!
– Не связывайся с ними, – шепнул
калека. – Это страшные люди! Лучше сделай, как просят…
Старьёвщик брезгливо поморщился:
герой войны пасует перед каким-то сопляком – куда мир катится!
– И с этого не забудь! – кивнул
детина на пассажира.
– Прости, у меня ничего нет, сам
понимаешь, – виновато пожал плечами тот.
– А если я предложу тебе убраться
подобру-поздорову? – поинтересовался торговец у парня.
– Плата увеличится, – был ему ответ,
подкреплённый угрожающим постукиванием дубинкой по левой
ладони.
– Я же говорил, – не переставал
нашёптывать инвалид. – Лучше им не перечить. Себе дороже
выйдет.
– А это мы посмотрим! – сощурил глаза
старьёвщик. – Последний раз говорю – прочь с дороги!
– Это ты мне?.. – двинулся было
разбойник вперёд, да так и замер на месте, забыв поставить поднятую
ногу на землю. Ему прямо в наглую физиономию смотрело острие
стрелы. Извлечённый из-под шубы заряженный арбалет наконец дождался
часа, чтобы защитить трудами нажитое от преступных
посягательств.