– Её видал?! Ни разу не искупалась! –
оглядел выкарабкавшийся на берег свои сапоги со штанами – мокрые и
облепленные грязью. Выше, до подбородка, было то же самое. –
Выдержало тонконогую, как будто не весит ничего. Не видя, откуда
выскочила, запросто б за кикимору принял. Тощая, патлатая!
– Ей хуже! В эту пору найдутся охочие
даже на такую дохлятину.
– А если выживет? – засомневался
молодой.
– Тогда у судьи будет с избытком
доказательств, чтобы нас вздёрнуть.
– Думаешь, пора в бега? Жаль, так
неплохо устроились…
– Вот и я о том. Сам пойдёшь к нему с
поклоном.
– Чего?..
– Ничего, болван! Иль по петле
соскучился?
– А почему я?
– Потому что мне на одной ноге
несподручно топать.
– На эшафот?!
– Да хотя бы и туда! – махнул
одноглазый рукой на несообразительного помощника. День явно не
задался! – А сейчас найди среди их хлама во что переодеться, да
покарауль на дороге, где-нибудь возле моста. Его ей не миновать,
если пожелает на нас донести.
– И долго? Погода, вон, портится… Не
лето, чай…
– Я откуда знаю? Пока не объявится!
Да не дрейфь! Тебя сменят. Не лето – это ты верно заметил. Так что,
если и останется жива, долго прятаться не сможет.
*****
Девочке ещё не раз пришлось
преодолевать заболоченные места. И опять помогло, что она редко
когда ела досыта и была лёгкой даже для своего возраста. Только
убедившись, что погоня отстала и жуткое болото позади, она рухнула
ничком в мох и разрыдалась, постепенно осознавая, какая утрата её
постигла. Вспомнила, что родители не всегда и чаще по делу бывали с
ней неласковы, а она недостаточно ценила их воспитание. И теперь
пожертвовали жизнями, позволив ей спастись. Правы они были, называя
неблагодарной тварью. Она такая и есть!
День тянулся непривычно долго для
поздней осени. Солнце не перевалило на закат, когда её лишили всего
– родных, нехитрого крова и всякого представления о том, что будет
дальше. Оставалось только брести прочь, будто надеясь убежать от
следовавшего попятам отчаяния. Топи сменились каменистыми осыпями.
Саднящие, гудящие ноги подворачивались, застревали в трещинах.
Вытаскивала их и продолжала карабкаться. Пришлось хорошенько
изодраться, прежде чем земля стала ровнее. Толстые стволы здесь не
так теснились, пропуская её. Но не было им конца, а уже смеркалось.
И подползающая со всех сторон темнота дала понять, что усилия
напрасны.