Возможно, дело в том, что Мартин Бойл был мертв.
Он сделал несколько шагов в окружающей его белой взвеси. Туман
тек сквозь него, словно Бойл сам состоял из субстанции, ничем от
тумана не отличающейся. Невольно Мартин бросил взгляд под ноги и
почти не удивился, когда увидел там собственное распростертое
тело.
- Иди сюда, - тихий, но повелительный голос прошил Бойла, словно
разряд электричества. Он сделал еще один неуверенный шаг
вперед.
Из тумана медленно проступил светящийся женский силуэт. Тонкий,
чужой далекий. Какое-то из тех чудес, которые Мартин так жаждал, но
получить не мог. Подлинное. Настоящее.
Будь Бойл жив, его тело сковал бы животный ужас. Смерть
притупила и ужас тоже.
- Ты наш, - задумчиво проговорила женщина. Теперь Мартин мог
разглядеть ее лицо. Слишком красивое, чтобы быть человеческим, и
совершенно точно такое же мертвое, как и он сам. В волосах
запутались призрачные веточки вереска. - Ни человеческий мир не
хочет забрать тебя, ни Та сторона.
- П-почему? - запинаясь, спросил Мартин.
- От мира людей ты отказался сам, - голос женщины превратился в
острые иглы, пронзающие Бойла насквозь. - Я вижу каждую каплю крови
на твоих руках. И Другая сторона тоже чует ее. И не примет. Тебе
повезло - правосудие ее Короля и Королевы было бы хуже. Его ты
избежал. Моего - не сумеешь.
Призрачный вереск в волосах женщины был красным. И руки ее были
испачканы в чем-то красном. И широкие белые рукава. Взгляд ее
выворачивал Бойла наизнанку. Вытаскивал из каких-то тайных уголков
все его слабости. Он стоял перед ней больше чем нагим.
Она видела все. Его жажду чуда, его боль, его зависть, этого
мелкого скользкого зверька, и Мартин сам содрогался от отвращения,
глядя, что он выкормил собственными руками. Под взглядом этой
женщины становились разом неважными все чудеса, о которых мечтал
Мартин Бойл, журналист и серийный убийца.
- Хочешь, я покажу тебе правду? - шепот обжег его горячее огня.
- Ту, на которой выросли все чудеса, которых ты жаждал?
Бойл судорожно кивнул. Этой женщине нельзя было ответить иначе,
но он и в самом деле хотел бы увидеть. Больше, чем видел кто-либо.
Чем предатель Керринджер, чем остальные идиоты.
Мысль про идиотов оказалась удивительно бледной. Словно
фотография, выцветшая на солнце.
А потом он увидел.
Силуэтов в тумане было бесчисленное множество. Тумана вообще не
было, были только текучие тени давно мертвых людей. Некоторые были
такими бледными, что едва удавалось различить очертания. Другие
были плотными и даже узнаваемыми.