Водрузив у изголовья мертвеца карту Души с ее умиротворяющим
пламенем, Кайс вернулся на свое место, сел, скрестив ноги, и не
заметил, как пролетел остаток ночи.
Лязг запора вывел Кайса из горестных раздумий, возвращая в мир
настоящий. Вопреки его ожиданиям, в камеру вошел не
мальчишка-поваренок в сопровождении тюремщика, а человек в
капюшоне. Оглядев узилище, визитер отступил в коридор и, сняв со
стены один из факелов, вновь вернулся.
Рассмотреть лицо гостя не представлялось возможным. Из раструба
надвинутого капюшона на Кайса смотрела тьма.
— Сидишь?
— Сижу.
Гость прошлепал босыми ногами к оставленной на полу миске с
остатками воды, ткнул в нее факелом, гася огонь.
— Чуть было не согрешил, — в голосе пришедшего слышались нотки
сожаления. Он словно оправдывался за что-то. — Думал, померещилось.
Теперь вижу, что нет. Это действительно карта Души.
Он подошел к изголовью топчана, на котором вытянулось мертвое
тело Туста, и протянул руку к божественному огню. Целую минуту он
простоял так, с протянутой рукой.
— Ты кто? — решил прервать молчание Кайс. — И какое тебе дело до
моей карты?
— Я? — гость повернулся к Кайсу, снимая капюшон. —Я тот, кто мог
тебя казнить полгода тому назад. Я тот, кто мог спасти этого
старика от участи, что его постигла. Я тот, кто не сделал ни
первого, ни второго.
Таинственный гость стянул капюшон с головы.
— Арчи? — удивленно спросил Кайс. — Сам глава тайной службы
спустился в свое адское детище? Уж не со скуки ли?
На худом, волевом лице Арчи не отразилось ничего. Ни злости, ни
насмешки. Абсолютно ничего. Лицо его было словно слеплено из
воска.
— Для тебя я господин. Господин Арчи. И если ты думаешь, что
страшнее той участи, что постигла тебя сейчас, ничего не будет, то
ты ошибаешься. Не испытывай моего терпения, узник.
Арчи приблизился к Кайсу и сел рядом, не сводя взгляда с пламени
карты.
— Ты знаешь силу того предмета, коим владеешь? Вижу, что нет.
Ваша беда в этом. Я имею в виду простых людей, а не собирателей.
Эта карта с ее божественным, умиротворяющим пламенем, делающим
мысли любого, кому посчастливилось его созерцать, чистыми и добрыми
— что ты знаешь о ней? Знаешь ли ты, смертный, что стоит ее
перевернуть, как пламя станет цвета крови, и каждый, кто заглянет в
этот кровавый цветок, будет думать только о том, как бы убить того,
кто сейчас разделяет с ним это чудо созерцания? Вижу, что не знал
ты этого. Не мудрено. Найдя одну единственную карту, вы, простачки,
носитесь с ней по миру, прячетесь, хоть вам и известно, что силой у
вас не забрать вашего сокровища. Нет! Вы подобно крысам ищите щель
поглубже, вы сходите с ума…